«Дорогой мистер Пуаро, я долго думала и решила написать вам. Я знаю, что время от времени вы публикуете отчеты о расследовании того или иного преступления. Но я не думаю, что вы хоть раз опубликовали признания самих преступников. А я хочу, чтобы все узнали точно, как я все это сделала. Я по-прежнему считаю, что мой план был великолепно продуман. Если бы не вы, все получилось бы просто замечательно. И хотя мне обидно, я понимаю, что вы, видимо, не могли поступить иначе. Я надеюсь, что вы опубликуете это письмо. Я хочу, чтобы люди помнили меня. А кроме того, я думаю, что я — личность уникальная. Здесь, в тюрьме, все так считают.
Все началось в Америке, когда я познакомилась с герцогом Мертоном. Я сразу же поняла, что, если бы была вдовой, он бы на мне женился. К сожалению, у него были какие-то странные предрассудки против разводов. Я хотела перебороть эти предрассудки, но у меня ничего не получалось. Потом я прекратила попытки: герцог был фанатичным человеком, и я могла все испортить.
Скоро я пришла к выводу, что в таких обстоятельствах мой муж просто должен умереть, но я не знала, с чего начать. Такие вопросы легче решать в Штатах. Сколько я ни ломала себе голову, я ничего не могла придумать. Однажды я попала на концерт Карлотты Адамс. Когда я увидела ее пародию на меня, то сразу поняла, что делать. С ее помощью я могла сделать себе алиби. В тот же вечер я поговорила с вами, и мне неожиданно пришло в голову, что стоит послать вас к моему мужу, чтобы вы поговорили с ним о разводе. И я стала постоянно говорить о том, что хотела бы убить лорда Эдвера. Я часто замечала, что если говоришь правду, да еще делаешь при этом глуповатое лицо, то тебе никто не верит. Я всегда пользовалась этим приемом при подписании контрактов. А еще полезно притворяться, что ты глупее, чем на самом деле. Во время второй встречи с Карлоттой Адамс я подала ей мысль о розыгрыше. Я сказала, что это пари, и она сразу же клюнула. Я обещала заплатить ей 10 тысяч долларов, если она выдаст себя за Джейн Уилкинсон на какой-нибудь вечеринке. Она приняла предложение с энтузиазмом и даже подала несколько ценных мыслей: об обмене одеждой и еще что-то в этом роде. Мы не могли переодеться у меня в отеле из-за служанки и у нее на квартире по той же причине. Карлотта, конечно, не поняла, чем они могут нам помешать. Когда я наотрез отказалась переодеваться у нее на квартире и у меня в отеле, возникла весьма неловкая ситуация. Она сказала, что глупо так упираться из-за каких-то мелочей, но потом согласилась со мной, и мы решили использовать для этой цели отель «Пиккадилли». Для большей убедительности я захватила пенсне Эллис.
Конечно, скоро я пришла к выводу, что Карлотту тоже придется убрать. Жаль, но иного выхода не было. Между прочим, ее пародия на меня была ужасно обидной. Если бы не мой план, я бы ужасно разозлилась на Карлотту. У меня был веронал, хотя я сама почти никогда не принимала его. Подсыпать порошок в вино было совсем нетрудно. А потом меня осенило: надо создать впечатление, что Карлотта принимала веронал регулярно! В ювелирном магазине при отеле «Ритц» в Париже, где я останавливалась однажды, я заказала коробочку, точную копию такой, какую подарили когда-то мне. Я велела написать инициалы Карлотты Адамс на крышке, а под крышкой, чтобы запутать все еще больше, — букву Д. и «Париж, 10 ноября». Потом я послала Эллис в Париж, чтобы она забрала заказ. Служанка, конечно, не знала, что в пакете.
В тот вечер все шло как по маслу. Я взяла один из ножей Эллис, которыми она пользовалась для нарезания хлеба. Он был очень острый и красивый. Как-то в Сан-Франциско один доктор рассказывал мне о всяких там люмбальных и цистерных пункциях и предупреждал, что при их выполнении надо быть исключительно осторожным, иначе игла может проникнуть через какую-то «цистертия магна» в «медулла облонгата», где сосредоточены жизненно важные нервные центры, и наступит мгновенная смерть. Я заинтересовалась, сказала, что, возможно, использую эту идею в новом фильме, и попросила точно показать мне это место на затылке. Я почему-то подумала, что это мне может когда-нибудь пригодиться.
Карлотта Адамс поступила очень нечестно, когда написала своей сестре. Она ведь обещала, что никому ничего не скажет. Но я все-таки додумалась оторвать один лист письма, из-за чего слово «она» изменилось на «он». Как это было умно с моей стороны! Я это сама придумала! Этой идеей я горжусь больше всего. Люди всегда говорили, что я глуповатая особа, но для того, чтобы придумать такое, надо иметь гениальную голову.
Я тщательно продумала, как вести себя после убийства лорда Эдвера и Карлотты Адамс, и, когда пришел инспектор из Скотленд-Ярда, я разыграла все как по нотам. Этот спектакль доставил мне истинное наслаждение. Я даже думала, что меня арестуют, но чувствовала себя в полной безопасности, потому что моими свидетелями были все уважаемые гости, которые ужинали в Чизвике. О том, что мы с Карлоттой менялись одеждой, никто никогда не узнал бы.
После убийства лорда Эдвера я почувствовала себя удовлетворенной, счастливой. Фортуна улыбнулась мне, и я считала, что теперь все пойдет как надо. Старая герцогиня относилась ко мне ужасно, зато сам Мертон был очень добр. Он хотел жениться на мне как можно скорее и ни о чем не подозревал.
Никогда я не была такой счастливой, как эти несколько недель. Потом арестовали племянника лорда Эдвера, и это еще больше укрепило мою уверенность. Когда я вспоминала о листе, вырванном из письма Карлотты Адамс, гордость переполняла меня.
А Дональду Россу просто не повезло. Я до сих пор не совсем понимаю, как он заподозрил меня. Париж — город, а Парис, значит, какой-то там грек? Ну и чем этот грек знаменит? Да и вообще дурацкое имя для мужчины. И почему всегда так получается: если начинаются неудачи, то это надолго? С Дональдом Россом надо было срочно что-то делать. У меня не было времени ни как следует подумать, ни подготовить алиби. Но все обошлось, и после его смерти я опять почувствовала себя в безопасности.
Эллис, конечно, рассказала мне, что вы приглашали ее к себе и задавали всякие вопросы, но я подумала, что вы в первую очередь интересуетесь Брайеном Мартином. Я не могла понять, какую цель вы на самом деле преследуете. Вы не спросили служанку, ездила ли она за заказом в Париж, наверное, для того, чтобы не спугнуть меня. Арест явился для меня полной неожиданностью. Просто невероятно, что вы смогли все так точно разузнать.
Я поняла, что с судьбой бороться бесполезно. Фортуна отвернулась от меня. Интересно, мучает ли вас хоть иногда совесть за то, что вы наделали? В конце концов я только хотела быть счастливой. Если бы я не попросила вас сходить к лорду Эдверу, вы бы вообще не занимались этим делом. Я не ожидала, что вы окажетесь таким умным. По вашему внешнему виду этого не скажешь.
Как это ни странно, но я и сейчас осталась такой же красивой, несмотря на ужасный суд и на все эти страшные вещи, которые говорил мне тот человек в зале. Правда, я стала намного бледнее и похудела. Все говорят, что я держусь удивительно стойко. Жаль, что теперь нет публичных казней, правда?
Я уверена, что такого убийцы, как я, еще не было.
А теперь мне, наверное, надо попрощаться. Странно, конечно, но я, по-видимому, недопонимаю того, что меня ждет. Завтра ко мне придет священник.
Я вас прощаю, ведь мы должны прощать своих врагов, не так ли?
Ваша Джейн Уилкинсон.
Р. S. Как вы думаете, поместят ли мою фигуру в музей мадам Тюссо?»
