Месть нибелунгов

Принцесса, вздохнув, встала, и мать мальчика, прижимавшая к груди другого младенца, с почтением приблизилась к ней.

— Что скажете, моя госпожа?

Ксандрия посмотрела на Хеду, но ответа было не избежать.

— Держи сына в тепле, добрая женщина. Давай ему настои трав и суп, пока он еще может открывать рот. Пройдет два-три дня, и Господь возьмет его к себе.

Мать ребенка была не старше Ксандрии, но тяжелая жизнь сделала ее старухой. Женщина равнодушно кивнула.

— Я так и думала. Что ж, похороним его.

— Это уже не первый ребенок, которого ты теряешь, правда? — осторожно спросила Ксандрия.

Женщина горько засмеялась. В ее гноящемся рту не было ни одного зуба.

— У меня было четыре выкидыша. Дети умирали у меня во чреве, прежде чем я их рожала. Еще трое умерли сразу после рождения. У меня осталось пятеро. Однако никто не скажет, что мне как-то особенно не повезло: тут у каждого в саду крест.

Ксандрия покачала головой.

— Ты не будешь хоронить мальчика, слышишь? Когда он умрет, положи его труп на кучу хвороста и подожги ее. Предай огню его одежду и простыни, на которых он лежал последние дни.

Принцесса старалась говорить резко, зная, что такому строгому тону крестьянка не станет противиться.

— Сжечь? Но, ваше высочество, мальчик крещен! Я не могу следовать старым обычаям и предавать его тело огню!

Принцесса вздохнула. Эта проблема была ей уже знакома. За последние двадцать лет Ксантен практически полностью перешел в христианство. Святое Писание распространилось из Рима на север, и за короткое время правления Кримгильды Бургундской завладело сердцами людей. Конечно, христианство во многом хорошо сказалось на стране. Но одним из отрицательных эффектов был отказ от сожжения трупов.

— Дело тут не в обычаях, — объяснила Ксандрия, — а в болезни.

Женщина кивнула, но Ксандрия заметила в ее взгляде упрямство.

— Я пришлю сюда солдата, чтобы он доложил мне, выполнила ли ты мой приказ.

Принцесса посмотрела на Хеду. Пора было отправляться назад, в замок. У выхода из хижины они наткнулись на худую свинью, копавшуюся в грязи.

— Вы сделали этой семье большое одолжение, — осторожно произнесла Хеда. — Вот только спасибо вам за это никто не сказал.

Ксандрия оглянулась. Маленькая деревушка представляла собой скопище жалких хибар с еще более жалкими жителями.

— Я делаю это не ради благодарности. Намного больше меня выводит из себя бессмысленность всего этого. Каждый больной заражает еще двоих, а кто не умирает от болезней, тот умирает от голода.

— Судьба жестока. — Хеда пожала плечами, отгоняя носовым платком мух.

Будто ослышавшись, Ксандрия взглянула на придворную даму.

— Судьба? Хеда, да вся эта нищета создана человеческими руками! Это расплата за роскошь двора! Если народ принадлежит королю, то он очень плохо обращается со своей собственностью.

Шлепая по грязи, они прошли к деревянной повозке, у которой их ждали солдаты, собиравшиеся охранять дам на обратном пути.

— Я уверена, что король привезет из Исландии богатую добычу, — сказала Хеда. — С помощью золота можно будет…

— Из Исландии? — перебила ее Ксандрия. — Неблагородное это дело, если мы будем кормить своих детей хлебом, отобранным у других детей. Голод чужого народа не лучше собственного!

Хеда снова вздохнула. Для принцессы Ксандрия была слишком умной. И слишком дерзкой, своевольной. Трудно будет найти для нее принца.

Нибелунги скользили по воде и камням. Словно стайка рыб, они уже несколько дней кружили у корабля Сигурда. Боги продолжали поддерживать разразившуюся не на шутку бурю, а без мачты корабль не мог пристать к берегу.

Эти существа, по-прежнему жаждавшие конца династии Зигфрида, танцевали на волнах, облизывали деревянную обшивку корабля и хихикали, глядя, как исландский принц со стонами ползает по палубе — без пищи, воды и надежды. Взявшаяся коркой одежда липла к его ослабевшему телу, жесткая ткань натирала кожу, а в раны въедалась морская соль.

Нибелунги не могли убить Сигурда — это запретили им боги, — поэтому они нашептывали, наблюдали, сеяли опасные мысли, чтобы собрать кровавый урожай позора. Воспитание Эльзы и Гернота много лет мешало им влиять на Зигфрида, которого назвали Сигурдом. Но теперь в сердце юноши жила лишь жажда мести, и нибелунги воспрянули духом. Только когда принц умрет, их проклятие исчезнет.

До осуществления их цели оставалось совсем немного. Два дня без свежей воды, безумие от голода, которое приведет к самоубийству, еще один шторм… Здесь, в море, непогода была коварной и жестокой.

Ветер бил по кораблю, из-за сломанной мачты, которую давно смыло за борт, судно не могло достичь берега. Волны бились в трюме корабля, а руль уже много дней бешено вращался.

Но в какой-то момент нибелунги забеспокоились. Уже дважды к кораблю приближались торговые суда, которые могли заметить Сигурда и спасти его. Но духи заслужили месть за эти долгие годы, и Сигурд должен был умереть! Вскоре случится то, что должно было произойти еще в Гране. На земле исчезнет последняя кровь ксантенских королей!