Месть моя сладка

Я словно наяву ощутила, как оттягивают карман десять тысяч фунтов, в то время как Джереми любовно сжимает мое запястье, а потом шепчет мне на ухо: «Давай-ка займемся любовью прямо здесь, при всех». Я же отвечаю: «Давай, пусть остальные нам завидуют…»

Меня встряхнули за плечо, и я проснулась.

— Ну и волосы у вас, — недовольно пробурчал парикмахер. — Неужели никто не предупредил вас, что голову от солнца полагается прикрывать шляпкой?

— У нас в Англии солнца не так много, — ответила я.

— Возможно. Но если бы вы за собой следили, у вас были бы локоны не хуже, чем у Кандиды Бьянки.

— А что нужно делать, чтобы и тело было таким, как у нее? — робко поинтересовалась я.

— Ограничьтесь пока волосами, — посоветовал парикмахер, запуская жесткий гребень в мой скальп. — И помните: нет физических изъянов, которые не удается скрыть с помощью лайкры.

Большой обеденный зал с видом на море по случаю конкурса полностью переоборудовали. Столы, стоявшие перед огромным панорамным окном, унесли, на их месте теперь возвышался лишь одинокий стул. Стены были украшены алыми бархатными полотнищами, испещренными золотыми сердечками, наподобие интерьера дворца Королевы из «Приключений Алисы в Стране чудес».

Конкурс начинался в восемь вечера. В половине восьмого мы с Шелли, Пенни и Маргаритой собрались в баре, где Марджори Пайн, ответственный редактор специального выпуска «Совершенной женщины», должна была дать нам последние напутствия. А днем я получила факсимильное послание от Аманды, в котором она извинялась за то, что не может прилететь и лично разделить со мной радость триумфа.

— Покажите все, на что вы способны, — проскрипела Марджори Пайн, обнажая длинные прокуренные зубы. — И помните: вне зависимости от исхода соревнования вы все победительницы.

Мы согласно закивали, и лишь на лице Шелли было написано сомнение. Уж она-то знала, что победительница бывает лишь одна.

— А теперь заполните, пожалуйста, вот эти анкеты, — сказала Марджори, раздавая нам листки бумаги и шариковые ручки с логотипом «Совершенной женщины». — В первом раунде мы будем сличать ваши ответы с ответами ваших партнеров, и общаться с ними вам, разумеется, непозволительно. Надеюсь, вы понимаете, что шельмовать не стоит?

Мы вновь дружно закивали, а потом расселись за отдельные столы и принялись заполнять анкеты. При этом Шелли то и дело грызла кончик ручки; вид у нее был такой, словно она сдавала экзамен по физике. Первые вопросы были элементарные: любимые животные, цвета и телевизионные сериалы. Как раз то, что мы с Джереми заучили наизусть. Девичья фамилия его матери. По счастью, я с детства помнила, что Хилари Бартон-Бакстер, убежденная феминистка, к своей девичьей фамилии пристроила фамилию мужа.

А наши мужчины тем временем пыхтели в другом баре над аналогичными анкетами. Интересно, подумала я, вспомнит ли Джереми, какой дезодорант я предпочитаю. Воспользовавшись вновь обретенным искусством, я мысленно послала ему мощный флюид «Нейтрал-плюса». Когда мы закончили. Марджори собрала заполненные анкеты и отвела нас в крохотную, без единого окна, келыо, где нам полагалось ждать, пока в зале соберутся зрители. Из Флориды прилетела группа телевизионщиков, которые намеревались отснять конкурс для показа по новому спутниковому каналу со звучным названием «Романс». Когда Марджори огласила имя ведущего, Шелли захлопала в ладоши, мы же с Пенни и Маргаритой обменялись недоумевающими взглядами.

— Какая прелесть! — воскликнула Шелли. — Айдан Хоббс — мой любимый конферансье. Для пас это добрый знак. — Разумеется, она имела в виду себя и Люка.

Когда нас наконец пригласили на сцену, создавалось впечатление, что конкурс уже завершен. Шелли держалась так, будто они с Люком одержали верх, а это меня ужасно бесило, я ведь уже мысленно примеряла корону победительницы.

Первой на сцену вызвали Шелли. Она была в том самом платье, в котором отмечала День святого Валентина. Пожалуй сердечек на нем было больше, чем в сцене жертвоприношения богине Кали в фильме «Индиана Джонс и храм Судьбы». Взойдя на сцену, Шелли совершила эффектный пируэт. Я же ступала осторожно: меня совершенно ослепляли мощные юпитеры.

— Элисон Харрис! — провозгласил Айдан Хоббс, когда я робко поклонилась публике. — Самая романтическая женщина Великобритании.

Послышались вежливые хлопки, а потом задорный выкрик:

— Задай им, Эли!

Приглядевшись, я разглядела в первом ряду Кандиду, которая сидела за одним столом с мужчиной, являвшим собой нечто среднее между Сирано де Бержераком и Махатмой Ганди. Я догадалась, что это прилетевший режиссер, предмет ее воздыханий. Сикх, а может, бенгалец. По другую сторону от Кандиды со скучающим видом восседала Лоретта, томно обмахиваясь карточкой меню. Заметив, что я обратила на нее внимание, Кандида ослепительно улыбнулась и показала поднятые вверх большие пальцы. У меня сразу словно гора с плеч свалилась. Разве стала бы Кандида желать мне удачи, если бы рассчитывала отбить у меня Джереми?