Месть мажора

– Хочешь выйти за меня замуж? – выпаливаю я быстро, пока сам не передумал.

– Спятил?

– Нисколько.

– Говори, что от меня надо?

– Помощь.

– Какая?

– У твоей семьи есть влиятельные юристы?

– Ну, допустим.

– Нужен самый крутой из них.

– Он дорого стоит. Я слышала, что ты на мели.

– Сплетни быстро расходятся, – усмехаюсь.

– В нашей среде особенно.

– Плевать. Если ты согласишься на помолвку, отец простит меня и вернет кредитки.

– А зачем отдавал их?

– Был дураком, погорячился. Согласна?

– Нет.

– Наташка, не трахай мне мозги хотя бы ты. От нашей свадьбы одни плюсы, это же договорной брак.

– А как же наследник империи?

– Сделаем и наследника, раз надо.

Я уговариваю ее со всей страстью горящей от боли души и сам верю, что моя месть сложится, если Наташка согласится на брак. Батя подобреет, мачеха займется подготовкой к помолвке, а я верну деньги и власть, чтобы посадить в тюрьму гадину Васильеву.

А потом помолвку можно будет и расторгнуть.

Наверное.

– Как у тебя легко все получается! – кривит губы Наташка.

– Неправда. Все тяжело, очень тяжело, мы даже не любим друг друга, – наблюдаю за ее реакцией.

Она вздрагивает от моих слов, бросает на меня быстрый взгляд и отворачивается. Уголки губ опускаются, на лице появляется выражение обиженной девочки. – Сама подумай, родители спят и видят, как наши компании сливаются, богатство растет, все счастливы.

– И ты счастлив? – с запинкой спрашивает она.

На миг закрываю глаза, игнорирую ее вопрос. Если бы Наташка знала мою истинную цель, ни за что бы не согласилась, а сейчас вижу, что сомневается, и добиваю ее последним ударом.

– Я начну работать. Попрошу батю назначить меня управляющим директором пошивочной фабрики.

– Ты ничего не смыслишь в производстве.

– Мне и не надо. Я изучал финансовые законы, а тряпки – это тот же бизнес, который приносит доход.

Уговоры приносят результат: Соколова соглашается. Я тут же ставлю в известность отца и получаю обратно ключи, кредитки и даже квартиру.

– Неужели за ум взялся? – ехидничает батя, когда я приезжаю в особняк. – Не надолго же тебя хватило. Привык барином жить.

Сцепляю челюсти так, что еще чуть-чуть, и они разлетятся к чертям на осколки. «Терпи! Терпи!» – внушаю себе.

– Борис, как ты можешь! – заступается за меня мачеха.

Подозрительно смотрю на нее: играет роль или искренне хочет помочь?

– Мысли дурные бродят в голове, хочу отвлечься, – тихо отвечаю я и добавляю: – Прости, батя, за срыв. Не в себе был.

– Ладно, проехали, кто старое помянет, тому глаз вон, – смеется он. – Говоришь, хочешь стать директором фабрики? Не рано тебе?

– Пока стажироваться буду у профессионалов, изучать бизнес.

– Лады, сын! Наконец я слышу слова не мальчика, но мужа.

В машине долго прихожу в себя, трудно мне дался этот разговор с отцом, пришлось наступить на собственное горло, чтобы добиться желаемого. Поднимаю тяжелые веки, и сразу сталкиваюсь взглядом с внимательными глазами помощника.

– Санек, можешь какое-то время не докладывать обо мне отцу? Или правду немного исказить?

– Меня за это уволят.

– Не бойся, я возьму тебя личным водителем. Да и никто не знает на самом деле, чем я занимаюсь.

– Попробую.

– Тогда есть к тебе две просьбы: отвези меня в офис Вельского, прокурора по уголовным делам. Это первая.

– А вторая?

– Подкинь эту коробочку в машину к Васильевой.

Протягиваю ему футляр с обручальным кольцом, который купил для Леры, завернутый в похоронный носовой платок.

– Но, – растерянный взгляд помощника мечется по салону, не задерживаясь ни на чем. – Это подлог.

– Нет, Санек, это справедливое возмездие за содеянное. Закон не в силах наказать нарушителя, значит, надо чуть-чуть подтолкнуть систему. Если боишься, все сделаю сам.

Кольцо решило все вопросы. Прокурор, известный своим рвением и ненавистью к преступникам, подогретый изрядной суммой денег, рьяно взялся за дело. Васильеву арестовали, обвинили в ДТП со смертельным исходом и сокрытии с места преступления. Пусть косвенно, но она все же виновата.

Отягчающим фактором стало обручальное кольцо, найденное в Мерседесе под сиденьем. И, как девица ни отпиралась, улики показали обратное: четкие отпечатки пальцев нашли как на футляре, так и на самом кольце.

Я выступил свидетелем в суде и сказал, что надел кольцо на палец любимой перед нашей ссорой, а футляр был у нее в сумочке. Вот и получилось, что Васильева видела раненую Леру, обворовала ее, и бросила ее умирать на стройке.

Круг замкнулся, зло наказано, месть свершилась, только почему мне так плохо, что хочется выть?

– Санек, что делать, подскажи?

Мы сидим в баре недалеко от здания суда. Всего полчаса назад прозвучал приговор. Васильева словно окаменела, услышав его. Конвоиры буквально выносили ее на руках. Но в моем сердце пусто, нет ни жалости, ни радости, оно едва бьется. Стучу себя кулаком в грудь, пытаюсь завести мотор.

– Не надо так, Эрик Борисович, – перехватывает руки Санек. – Поехали домой.

– Когда Васильеву отправят к месту заключения?

– Через десять дней.

– Хорошо. Узнай точную дату и время. Подмасли нужных людей там, – кидаю на колени Санька пачку пятитысячных купюр.