Месть Крестного отца

Расследование затягивалось, и внешним наблюдателям стало казаться, будто чиновники исполнительной власти — со стороны всегда любопытно выяснять, кто именно несет за все ответственность, — больше заинтересованы в раздувании драмы, чем в поиске истины.

К примеру, у злополучного детектива из полицейского департамента Нью-Йорка забрали дело из-за газетной статьи, в которой писалось, будто он закоренелый взяточник. Федеральные обвинители угрожали посадить журналиста, если он не откроет имя «центральной фигуры преступного мира», послужившей анонимным источником. Отказался. Однако несколько лет спустя в трогательных и местами потешных мемуарах под названием «В клещах» журналист признался, что с ним связалось богатое пиар-агентство и устроило интервью с Эдди Парадизом, Помнившим наизусть сложнейшие цифры взяток, которые принял детектив от клана Корлеоне и других семей Нью-Йорка.

Согласно книге, во время убийства Парадиз понятия не имел, что детектив под пятой у Момо Бароне. Как не догадывался и о том, что Таракан, его лучший друг, состоит против него в заговоре. Это всплыло позже. В то время Эдди Парадиз верил, будто нашел верное и бескровное средство навредить детективу, который якобы представлял угрозу семье Корлеоне. Он гордился собой. Глава начинается так; «Коротышка Эдди Парадиз стал первым из гангстеров, кто нанял собственного пресс-агента. Хотя, полагаю, не последним». Далее повествуется о проблемах, навлеченных роковой статьей. «Это был театр. Я играл отменно, но то была всего лишь игра. И сабли, которыми бряцали федералы, тоже были бутафорией. Я-то, дурень, думал, все происходит по-настоящему. Я был молодым человеком с тремя детьми на шее и страдалицей-женой, и лезвия сабель казались смертельно острыми. Вот я и сыграл свою роль добропорядочного американского гражданина. С мужественным видом я провел несколько ночей в тюрьме, а когда опасность миновала, вышел из нее героем. Прямо-таки мальчиком с пропагандистского плаката. Мне предлагали работу все газеты и даже журнал «Эсквайр». Через пару лет я получил Пулитцеровскую премию. Кто не считает, что Америка — страна великих возможностей, пусть поцелует меня в обвисший белый зад».

Дело передали опытным детективам, уважаемым добропорядочным людям, известным любому в полиции Нью-Йорка: Джону Сириани, увешанному медалями американцу итальянского происхождения, и Гэри Эвансу телегеничному блондину с модной стрижкой. С самого начала было нечто странное в холеном виде этих людей — точь-в-точь будто, два знаменитых бейсболиста лопали в команду, которая продула сезон. Они не знали жалости к себе. Хотя и понимали: им, двум детективам с астрономически высоким рейтингом раскрываемости преступлений, дали дело, которому, помимо прочих недостатков, суждено этот рейтинг понизить.

Едва ли не через день какой-нибудь чиновник устраивал пресс-конференцию или делал заявление, намекающее на то, что дело вот-вот будет раскрыто, и каждый раз детективы наверняка ощущали себя последними пешками. Следователи даже на работу приходили загримированными для телесъемок. Мэр и начальство нью-йоркского департамента полиции, включая Филипса, охотно обсуждали дело. Прокуратура района установила новую телефонную линию для своих друзей в прессе. Директор ФБР, известный затворник, изменил политику и дал часовое интервью ведущему тележурналисту.

Генеральный прокурор Дэниэл Брендон Ши делал все, чтобы войти в историю человеком, искоренившим мафию, он пытался уничтожить людей, которые сделали его баснословно богатым, спонсировали образование «Лиги плюща» и вообще посадили в кресло генерального прокурора в столь незрелом возрасте. Поэтому было только естественно, что, произнося речь на выпускных церемониях в университетах или по случаю мелких арестов, устроенных его людьми, Дэниэл между делом упоминал громкое дело, негласно связанное с мафией. Он трижды выступил на благотворительном мероприятии в пользу скромного кандидата в сенат от штата Нью-Йорк, который случайно оказался обвинителем в нашумевшем убийстве, Все три раза Дэнни Ши говорил о «проклятии века — организованной преступности» в целом и о «трагических событиях вокруг смерти госпожи Бьюканан» в частности. В последней речи он использовал выражение «наемный убийца».

* * *

Майкл Корлеоне встретился с Сидом Клейном за обедом в комнате наверху «У Пэтси» — итальянском ресторанчике на Пятьдесят шестой улице. В кабинете Майкла не было подслушивающих устройств, и Майкл частенько готовил угощение для встреч сам. Из Франции в сопровождении двух монахинь приехала Рита Дюваль — она отсиживалась в монастыре после того, как ее мать застрелила отца, а потом себя. Закон запрещал адвокатам вести у себя в офисе тайную аудиозапись, но Майкл был слишком осторожен, как, впрочем, и Сид Клейн, который, к всеобщему удивлению, не имел офиса. Он обходился фотографической памятью и услугами клерка, работавшего в банковском хранилище в Чайна-Тауне. Клейн никогда не делал записей и редко приходил с кейсом.