Месть Клеопатры

В другом конце чердака второй детектив сидел перед переносной консолью. Заключенная в консоль числовая система анализа и идентификации голосов была подключена к передатчикам, спрятанным в оперении голубей. Эта система одновременно записывала весь разговор между объектами слежки и, опираясь на электронную память, производила поисковый анализ голоса — в данном случае, голоса Алехандро.

Лейтенант Сал Элиа, начальник поста слежения, разглядывал выходящую с заднего двора парочку в обыкновенный бинокль.

— Снимок и голос этого парня надо немедленно переправить в Управление.

Позже тем же вечером, потягивая кофе, человек с седой прядью бросил пристальный взгляд на своего собеседника.

— Когда-нибудь, Роберто, ты подорвешься на траханье, как на мине.

Барриос весело рассмеялся:

— Я ведь насчет траха разборчив. Про СПИД слыхать доводилось? — Он взял чашку, стараясь не дать понять, как он испуган. Он сидел дома, когда ему позвонили и хорошо знакомый голос отдал приказ: «Встретимся у „Биллингса“. Немедленно». Это было название одного из самых дорогих ресторанов на Коламбус-авеню.

Человеком с седой прядью был Гектор Писсаро, хорошо одетый отставной офицер боливийской армии лет около шестидесяти. У него были большие холодные глаза, и он был рябым. Поднеся чашку к губам, Писсаро сказал:

— Твоя последняя подружка донюхалась до смерти нынче утром. Ты что, подложил ей один из своих «гостинцев»?

Барриос попытался изобразить изумление.

— Вы уверены?

— Люди поговаривают, Роберто. К тому же я прикармливаю служащих морга.

Барриос почувствовал, как на лбу у него выступила испарина.

— Гектор, я не путаюсь с наркоманками.

— Они представляют собой категорию риска, и люди, которые с ними спят, тоже представляют собой категорию риска.

— Гектор…

Писсаро, предостерегающе подняв палец, заставил его замолчать.

— А некоторые еще бахвалятся перед бабами. Так им кончать приятнее. Но в нашем деле это означает верную смерть.

— Гектор, я клянусь…

Глаза Писсаро были суровы и холодны, как две пули.

— Кончай с этой хреновиной и выслушай меня. Произошла утечка. В Ведомстве генерального прокурора знают о партии, прибывающей морем.

— Вы уверены?

— Или ты позабыл, что я возглавляю разведку? Я посылал людей туда, где пришвартована твоя шхуна. По чистой случайности, там сейчас полно гринго — и у всех башмаки на резиновом ходу. — Он отвел взгляд от собеседника. — Судя по всему, они замышляют захватить тебя, Роберто и завербовать.

Барриос, перегнувшись через стол, поклялся:

— Да никогда в жизни я не расколюсь.

Пот капал у него теперь с подбородка.

Гектор саркастически усмехнулся:

— Разумеется, не расколешься.

И, внезапно осознав всю тяжесть положения, в котором он оказался, Барриос спросил:

— А кто виноват в утечке?

Гектор неопределенно пожал плечами.

— Откуда мне знать? Если не эта девица… — Внезапно он схватил Барриоса за руку. — Сегодня же ночью отправляйся к Алехандро и переговори с ним. Он утверждает, что хочет на нас работать. Он голоден — и так и рвется в дело. Люди в таком положении порой оказываются… изобретательны и полезны. Посмотри, что он захочет нам предложить. Но будь осторожен: я его еще не проверил.

Трубач выдал заливистые арпеджио, стоило Алехандро выйти на сцену. На середине ее Алехандро замер, обежал глазами в ожидании застывшую публику; его бедра уже покачивались в такт музыке. Раскинув руки, он запел свой шлягер «Квиреме мачо».

Допев до конца и осыпав публику воздушными поцелуями, он поспешил в грим-уборную. Снял пропотевшую рубашку, склонился над заржавленным рукомойником, вымылся. Застегнув ворот свежей сорочки и причесавшись, вышел из грим-уборной.

Чи-Чи царственно восседал на излюбленном месте наверху. Он наблюдал, по обыкновению, за танцами в нижнем зале, когда в дальнем конце балкона взорвался хор возбужденных женских голосов. Оказывается, там как раз появился Алехандро, направлявшийся к Моралесу.

На полпути его остановила огненно-рыжая женщина в черном плотно облегающем фигуру спортивном костюме с множеством металлических «молний». В руке у нее был простой стакан, наполненный какой-то бесцветной жидкостью. Прижавшись к Алехандро и потеревшись о него бедрами, она сказала:

— Хочу с тобой трахнуться.

Он скосил на нее глаза:

— Что ты пьешь?

— Водку.

— Разбавляй ее морковным соком. Тоже напьешься, но, по крайней мере, у тебя будет хорошее зрение.

Он подошел к Чи-Чи, достал из ведерка со льдом бутылку шампанского, плеснул себе в бокал и, улыбнувшись Моралесу, сказал:

— Твое здоровье, амиго!

Чи-Чи кивнул.

Потягивая пенистый напиток, Алехандро осведомился:

— Ну что, придумал для меня работенку?

— Нравится мне, как ты поешь. — Окинув взглядом публику, танцующую под зажигательную латиноамериканскую музыку, Моралес добавил: — У меня работы нет. Но вон у того человека, может, и найдется.

Бокалом он указал на Барриоса, в одиночестве сидящего за столиком возле бара. Тот, не обращая внимания на творящееся вокруг него столпотворение, ел зеленый салат, запивая его содовой.

Алехандро не мог поверить собственным глазам.

— И ты доверяешь ему после того, что я тебе рассказал?