Месть Фарката Бона (СИ)

— Гадство-гадючье… отрава жабья! — почти беззвучно пробормотал он, скукожившись на потолочном крюке для факелов над головами вошедших. — Эфеты с архонтом (2). Ох, засада! Мы пропали! — И зажмурился, задрожав.

— Не трясись, сиде (3), слезай. Экий ты прыткий. — Рыцарь смотрел прямо на бедного кота; даже голову дылде особо задирать не пришлось — так высок был суровый страж закона. — Доложи хозяйке, что прибыл Орден, — приказал он. — На постой и по делу. — И снял островерхий шлем с белым конским волосом вместо плюмажа.

Названный слугой Бон насупился, легко спрыгнул со своего насеста, оказавшись сразу на верхней площадке лестницы, припустил к верхним покоям. Дарнейла, конечно же, не спала и сама втащила кота в боковую нишу:

— Барона люди? По нашу душу… Из-за купца убитого?

— Ой! — Тот подпрыгнул от неожиданности. — Пусти воротник, порвешь; нечто сама не знаешь, кто пожаловал? — Месма отрицательно замотала головой. — Хуже, гораздо хуже, — зашептал Бон. — Не из баронства — Воинство это Моденово, слуги справедливости!

— Что же делать? — запаниковала девушка.

— Госпожа! — Освещенный полной луной, загораживая широкими плечами проход в ронду, похожий на ледяное изваяние, перед ними неслышно возник магистр Ордена Модены-матери. — Простите, что долго добирались — перевалы на юге все завалило, да разбойников из городов Класты Павликаны по пути выбивать пришлось… Прошу открыть моим кводам военный оплот магов. Готовы служить вам и повиноваться, Великая Гейсарнейская месма. Я, Брай Асси-лон Тинери, — сказал он и опустился на одно колено.

(1)обтесанное в виде параллелепипеда бревно

(2)судьи и их глава

(3)слуга

Арт: http://www.pichome.ru/WCY

========== Сплетники ==========

Фаркат явился только на рассвете, издергавшаяся Дарнейла время от времени хоть и впадала в похожее на дрему беспамятство, заснуть так и не смогла.

— Что, миленький, как? — встрепенулась она, когда тот пытался тихонько пробраться на свою лежанку. (Да, позабыл я сказать: то ли из страху — ведь всю зиму провели в тревоге, ожидая кары за свой поступок, то ли из привычки поболтать на сон грядущий, и по дружбе тож, но юные «заключенные» так и остались спать вместе, деля старую спальню Оренны. Но ничего таковского — ни-ни промеж них, вы не подумайте!)

— Устал как собака! Как кот даже, — скидывая башмаки и падая на спину, простонал Бон. — О, мои лапы! Всех расселил, всех накормил… Молодец я какой! Знаешь, — он повернулся на бок, наморщил нос, не поднимая лохматую голову с подушки, стянул с одной ноги шосс и зашептал, — оказывается, у нас в подземельях сто-о-олько разного добра! Я там, в бочку' по коридорчику, еще одну нашел кладовочку-о-оу. — По-кошачьи протяжно и вкусно зевнул, причмокнув губами, и продолжил сонно: — Вот когда отделаемся от этих нахлебников, надеюсь, что еще столько же всего останется! А они серьезно жрут. Лоси! И уж ядрового перевели. Будто от рождения. Не мылись — фу-у-у! Портки вонючи, а рубахи… вышитые… дорогие… Но грязные, что у поросей…

Месмочка хоть и не могла видеть своего дружка, точно знала, какая у того была гримаска. Тощенький бывший кот был с нее ростом, курносый, шея-руки-ноги длинные, голенастый, как жеребенок, и такой же прыгучий, но ловкий, весь гибкий и… красивый! Магия и вместе с ней собственное проклятье, в сердцах наведенное на парнишку, что ли из-за бремени — стали ослабевать, потому как иногда начал Фаркат «проявляться», особо в сумерки или на лунном восходе…

— А их магистр, как он? — вырвалось у Дарнейлы. — Ну, я…

— Ага, попалась! — Бон живо подскочил, пробежал до кровати, голыми пятками по полу шлепая, и плюхнулся к Дарнейле, правда, в ноги — будто только что не он еле языком ворочал и от усталости едва слова выговаривал. — Втюрилась, дурища! — Шутовски начал качать головой, а потом уткнулся со всего маху подружке в колени. — Я ревну-у-у-ю! Не-е-ет!

Месмочка раскраснелась — руками замахала:

— Ну тебя, совсем нет! Мне и боязно еще. Ты лучше расскажи. Что про отряд знаешь, да сколько их? Боюсь я, что глупую меня обманывают. А сами судить прибыли.

— Обмануть-то не диво. — Фаркат вздохнул, посерьезнев, отодвинулся и, к столбику кроватному привалясь, сказал: — Сам ему не верю: дело у Ордена такое — правду дознавать. Слышал об этом. Хоть и воины они, но и расправой не брезгуют… Вроде, знание какое-то на ложь и злодейство у них есть. Чутье особое. А про самих говорят, — рассказчик понизил голос, — что все они сыны месм, ворожбу видят, да сами не деют, потому как без магии родятся. И воспитывать мальчиков родительнице не дают: чуть матя от груди сосунка отлучит — так и забирают. Поняла, закон такой!

— О-о-ой! — простонала бедная Килла. — Грех мой, и у меня забирать пришли! Бежать нам надо, кот!

— Я не от старой хозяйки слышал… так, народ бреш… болтает. Не пугайся, может, и не так. — Задержал месму за рубашку бывший кот, когда та уж ноги с кровати спустила. — Но то, что доверяешь мне — хорошо. А что, как не побегу с тобой? Даже не подумала, да?

— Так сам же пугаешь, брехун! А не побежишь? Я своего не отдам, пусть и от… обидчика дитя! Да не смотри так!