Месть Фантомаса

Барбе и Нантей были банкирами баронессы де Вибре, и, кроме того, они присутствовали на балу у сахарозаводчика Томери, где была ограблена княгиня Соня Данидофф. Было бы совсем не безынтересным побеседовать с ними и задать пару вопросов.

Но согласятся ли они на интервью?

«Разумеется, — решил Жером Фандор, — ведь в конце концов они — люди деловые и не откажутся от бесплатной рекламы, которую я им сделаю своим репортажем!»

Журналист рассчитал все верно.

Не спеша, размеренным шагом к нему возвращался швейцар:

— Г-н Нантей просит извинить его за то, что не может вас принять. В настоящий момент в его кабинете происходит важное заседание административного совета, где он председательствует, но вам готов уделить внимание г-н Барбе, если, конечно, он может заменить г-на Нантея.

Жером Фандор поднялся с кресла:

— Хорошо, я встречусь с г-ном Барбе…

Шагая за швейцаром, Жером Фандор пересек почти весь банк, заметив по пути через приоткрытую дверь, что кабинет г-на Нантея был абсолютно пустым.

— «Черт возьми, — подумал он, — Нантея просто нет у себя, а Барбе хочет принять меня вместо него… Впрочем это вполне логично: по-видимому, компаньоны не ладят между собой, и каждый старается друг друга обскакать!»

Г-н Барбе принял его с холодным и торжественным видом, на что журналист ответил самой любезной улыбкой.

— Мне известно, — начал он, — что ваше время дорого, господин Барбе, поэтому я не буду им злоупотреблять. Скажу прямо о цели моего визита: Вы, наверное, знаете о том, какой шум вызвали в Париже случившиеся одно за другим преступления, направленные против г-жи де Вибре и г-жи Сони Данидофф?

— Да, месье, я следил по газетам за новостями, касающимися этих странных дел. Но чем я могу вам помочь?

— Разве вас это не касается? Бог мой, разве баронесса де Вибре не была вашей клиенткой, разве вы не присутствовали на балу у Томери?

— Да, все это верно, месье, но если вы надеетесь, что я могу рассказать вам нечто большее, чем то, о чем вы написали в газете, то вы заблуждаетесь. Мне больше ничего не известно, более того, признаюсь вам, я сам узнал гораздо больше обо всем, что касается этих преступлений, из ваших собственных статей, месье.

— Тогда можете ли вы мне хотя бы сказать, подтвердить, что г-жа де Вибре действительно была разорена?

— Я полагаю, что, сказав об этом вам, я не нарушу профессиональную тайну… Да, месье, г-жа де Вибре перед своей смертью понесла огромные убытки.

— А г-жа Соня Данидофф?

— Я не думаю, что она является одной из моих клиенток.

— Вы не думаете?

— Эх, месье, неужели вы считаете, что я знаю всех своих клиентов? Наш банк занимается в основном крупными сделками, ценными бумагами государства или промышленников, у нас очень много клиентов, векселедателей, и просто невозможно знать их всех по фамилиям.

— Вам знакома фамилия Жака Доллона?

— Да, я знал этого молодого художника. Его представила мне г-жа де Вибре, которая попросила меня оказывать ему покровительство. Я охотно согласился; сегодня, конечно, мне остается лишь сожалеть о своем доверии…

— Значит, вы считаете, что он виновен в преступлении?

— Конечно! Как и все ваши читатели, месье.

И Барбе с удивлением посмотрел на Жерома Фандора, который нечаянно выдал себя последним вопросом, ставящим под сомнение виновность Доллона. Вдруг дверь кабинета резко распахнулась, и в комнату, запыхавшись, с перекошенным лицом влетел другой банкир, Нантей, за которым последовали еще пять или шесть таких же взволнованных людей, незнакомых Фандору.

— Боже мой! Что случилось? — закричал Барбе.

— А то, — отвечал, рухнув в кресло, Нантей, — что произошло ужасное ограбление!..

— Где?

— На улице Четвертого Сентября!

И, задыхаясь, он начал рассказ.

Услышав новость, Фандор, не задерживаясь ни секунды, бросился из банка и пулей полетел на площадь Оперы.

Странное происшествие, связанное с ограблением, о котором сообщил г-н Нантей, собрало большую толпу любопытных. Однако полицейские быстро установили заграждение и отвели людей, которые не успели толком понять, что же на самом деле случилось.

Примчавшийся в этот момент журналист начал ловко и проворно пробиваться сквозь толпу зевак. Добравшись до первых рядов любопытных прохожих, он полез за своим пропуском, чтобы пройти за ограждение, где начиналась площадка для строительных работ.

Но в тот момент, когда Фандор искал в кармане свое ценное удостоверение, которое префектура города выдает журналистам крупных парижских газет, его резко толкнул какой-то человек, шедший в обратном направлении, со стороны площадки.

Это был землекоп, испачканный в строительном мусоре, весь в пыли и грязи, с непокрытой головой, державшийся за щеку правой рукой, через пальцы которой просачивались капельки крови.

Взгляды незнакомца и журналиста пересеклись, и в сердце Фандора что-то екнуло.

«Как-то странно, — подумал он, — этот тип посмотрел на меня». В его взгляде, который едва ли длился секунду, Фандор, казалось, прочел одновременно угрозу и вызов.