Месть черного паука

Перед сном позвонил в больницу Виолетте, поинтересовался её здоровьем и сообщил, что все идет по плану. Поболтали минут пятнадцать. Потом позвонил Барибалу. У того новостей не было. Долго не мог заснуть, обдумывал сложившуюся ситуацию. Ворочался в спальном мешке на жестком стеллаже. Чувство тревоги все нарастало, мучили гнусные сомнения. В два часа ночи все это достигло апогея, и Славка, не вытерпев, пошел на кухню и сварил кофе. Нет сна, стало быть, и не надо! Но выпив кофе, внезапно успокоился, забрался обратно в спальник и тут же заснул.

* * *

Разбудил его телефонный звонок. Издав две трели, телефон умолк, но спустя некоторое время снова дважды звякнул. Это был условный сигнал Барибала, после двух гудков тот клал трубку. Когда телефон зазвонил в третий раз, Славка ответил.

- Спишь или уже проснулся? - В голосе Барибала не было и намека на иронию. - Три минуты назад звонили твои непонятные друзья.

- Вот теперь точно проснулся, - сказал Славка, сон, действительно, как рукой сняло. - Что ты им сказал?

- Как договорились. Мол, ты появлялся, но где живешь, не сказал, только намекнул, что в самом центре, в художественном салоне. Как думаешь, хватит им этой информации?

- Скорей всего, нет, не хватит, - ответил Славка. - Думаю, они примутся за дом, в котором "Художественный салон" располагается. А поскольку меня там не найдут, жди нового звонка или визита.

Потом Славка позвонил Виолетте, чтобы сообщить о начале сезона охоты на пауков. Странно, но никакой тревоги он не испытывал, словно ночью отбоялся на две недели вперед. Спокойно позавтракал, вымыл посуду и открыл вытяжной шкаф. Аккуратно приподнял дырчатый верх, откинул в сторону, словно люк. Железная полка, положенная на стальные уголки, казалась достаточно прочной, но Славка на всякий случай поставил ногу прямо в пустую ванночку и надавил. Ему не хотелось провалиться на бутыли с кислотой. Полка проверку выдержала, и он рискнул встать обеими ногами. Осторожно выпрямился, высунувшись из шкафа в холодный кирпичный колодец бывшего мусоропровода.

Стены покрывал толстый слой пыли, словно их обили старым разлохмаченным войлоком. Снизу ощущался легкий сквознячок, и длинные серые лохмы шевелились, приподнимались, словно живые, и опадали. Между задней стенкой шкафа и стеной колодца зияло пустое пространство в полметра, и там висела капроновая веревка. Славка задрал голову и увидел, что вверху, под вентиляционным колпаком, брезжит свет и веревка привязана к железной трубе, положенной поперек колодца. Каким образом Барибал её туда засунул, можно было только гадать.

Славка выбрался из шкафа обратно в мастерскую, облачился в свитер и черный комбинезон, сверху натянул скалолазную систему из грудной и нижней обвязок, взял фонарик, кое-какой инструмент и снова полез в холодный мусоропровод. Веревка держалась надежно. Славка продернул её в "лепесток" на груди, надел рукавицы и потихоньку поехал вниз, притормаживая через каждые полтора-два метра, освещая фонариком стены и кое-где осторожно пробуя их широкой стамеской.

Окна, заложенные кирпичом, выделялись ещё и скошенными вниз короткими лоточками для сброса мусора. На четвертом этаже кладка в окне была самой отвратительной. Видать, работяга шибко торопился. Кое-как заложил проем кусками кирпича почти без раствора. Часть кирпичей даже выпала, и виднелась ноздреватая штукатурка, закрывающая окно со стороны подъезда. Вот её сделали на совесть - ни единой трещинки.

Славка быстро выковырял остальные кирпичи и сбросил вниз. Они гулко раскалывались о дно колодца, но мирные горожане не обращают внимания на стуки за стеной или этажом ниже, поэтому он не боялся шуметь. Теперь только несколько сантиметров штукатурки отделяли его от подъезда. В случае необходимости, выбив эту переборку, Славка мог попасть из колодца на общую лестницу.

Продолжив спуск, он в конце концов оказался в подвале. Когда-то здесь скапливался мусор, который потом полагалось выгребать наружу и вывозить на свалку. Но дураков не нашлось копаться в чужом дерьме за такую советскую зарплату, и во дворе поставили контейнеры, чтобы жильцы сами доставляли туда свои отходы, минуя всякие промежуточные перевалки.

Однако часть подвального мусора осталась, за двадцать лет превратившись в плотную кучу полусгнившей бумаги и чего-то, напоминавшего перепревший навоз. Запах средней тяжести, исходивший от этой кучи, был вполне переносим. Странно, но у стены стояли две прислоненные лопаты штыковая и совковая. Рукоятки их почернели, а лезвия поржавели, но они ещё сгодились бы для переброски мусора. Пологий бетонный пандус вел к дверям на улицу, забитым намертво.