Месть без права на ошибку

Люба порывалась уйти, но Илья схватил жену за запястье и крепко держал, получая кайф от своих слов:

– Куда? Нет, слушай! В командировку я ездил с ней, жил в одном номере, спал в одной постели. Почти не спал. Ночами напролет я занимался любовью, трахался. Довольна? Я балдею от ее кожи и упругих сисек, мы перепробовали все позы. Помнишь, после премьеры я ездил за документами? Твой муж обманул тебя. Я любил ее прямо в машине посреди дороги. А ты… ты только пилить умеешь и хныкать. Чучундра!

Он говорил, стиснув зубы и сжав кулаки, медленно наступая. Она беззвучно отступала, всхлипывая, уперлась спиной в стену. Илья приблизился вплотную, сделался красным, на лбу и шее вздулись жилы, на губах появилась молочного цвета слюна, пена. Чем дольше Люба молчала, тем сильнее становилась его ярость:

– Меня наизнанку от тебя выворачивает. Посмотри на себя, разве можно тебя хотеть? Только я мог терпеть тебя столько лет, идиотка. И сейчас, когда мне так хорошо первый раз в жизни, ты… ты… А я не хочу тебя, поняла? Какого черта молчишь? Удушу, уродка…

И вдруг руки сами схватили жену за горло. Люба завыла, вцепилась в Илью скрюченными пальцами и стала оседать.

– Ненавижу! – бился Илья в истерике. – Ненавижу!

И, не зная как получилось, он стал наотмашь хлестать ее по лицу. Люба закрыла руками голову, а ему казалось, удары недостаточно сильны, тогда он пустил в ход ноги. «Остановись! Прекрати! Хватит!» – кричал внутри один Илья. «Давай, давай! Еще! Не бей по роже, синяки будут!» – подзадоривал другой.

– Ты скажешь? – тряс ее он. – Ты скажешь?

Что хотел услышать Илья – неизвестно, чем бы кончилось – тоже, но внезапно, сквозь слепую ярость, пробился испуганный голос сына:

– Па-па! Па-па! – звал Севка.

Илья швырнул Любу на пол, побежал на второй этаж. Сева стоял в дверях детской, тер кулаком глаза.

– Папа, ты почему кричишь?

– Я?! Что ты! Это телевизор… кино идет…

– Папа, я хочу пить.

Илья метеором смотался за соком. В ванной билась вода – Люба уже там. Протягивая сыну стакан, Илья держал его двумя руками, а стакан все равно дрожал мелко, сок выплескивался. Когда сын улегся, Илья упал в гостиной на диван и боролся с ознобом. Он сходит с ума рядом с Любашей. Как ее не убил? Нельзя, нельзя так. У благоверной поехала крыша, виной тому он… Стоп. Какая вина! Смотрелась бы почаще в зеркало, крыша осталась бы на месте. Да что такого он совершил? Изменил – подумаешь, преступление! Сплошь и рядом измены, а крыши на месте. Прикидывается больше.

Люба прошлепала в «зимний сад». Она где сидит, там и засыпает, Илья подождал минут пять, пробрался в комнату… Мерное похрапывание говорило, что спит Люба крепко. Он включил настольную лампу, преодолевая отвращение, приподнял сорочку, выискивая синяки на полном теле. Один кровоподтек, другой поменьше… Три. И на руке, выше локтя. Можно сказать, отколотил удачно.

Вот такая обстановочка. В кабинете Илья расслабился. Времени полно, мешать никто не будет. Он достал из кейса документы собственных предприятий, бурный роман с Верой отодвинул дела на задний план, пора не только любовью заняться. Он читал бухгалтерские отчеты, а душа радостно пела, подсчитывая нолики прибыли. Бросить бы все да укатить с Верой подальше, начать сначала? Нищета не грозит. Бросить? Оставить карьеру, шикарную квартиру, предприятия дуре Любаше? Предприятия-то на нее зарегистрированы. Не-а, не пойдет, он выведет ее на чистую воду.

Приглашения Васкова имеют силу приказа. Доктор прибыл к обеду, ему не повезло: Люба, завидев незнакомца, кинулась в ванную. Илье пришлось коротать час за беседой с психушником, пересказывая выверты жены. Опустил лишь незначительную деталь – причину, чем поставил доктора в тупик. Получалось, у жены Ильи Николаевича глубокая депрессия возникла от счастливой и безбедной жизни. Люба поговорить с ним отказалась, но кофе принесла, поставив вместо сахара соль, вместо печенья хлеб, притом не проявляя внешних признаков неадекватности.

– Видите, – указал Илья на стол. – Не соображает.

Психиатр предложил положить ее в нервно-психиатрическое отделение многопрофильной больницы.

– В психушку? – ужаснулся Илья.

– Нет, отделение для нервнобольных, – поспешил успокоить доктор Васкова. – Мы поместим ее в отдельную палату с домашней обстановкой.

– У нее что… это дело? – ткнул себя в лоб Илья.

– Пока я не могу дать полного заключения, не зная особенностей патологического режима… депрессии (не посмел сказать – вялотекущей шизофрении). Необходимо сделать обследование, выявить наличие извращенных зафиксированных реакций низших инстанций нервно-психической деятельности: эндокринных, вегетативных… Когда существуют отклонения, то и происходит утрата нормальных связей между высшими, специально человеческими функциями и низшими. Человек лишается главного – стимула к выздоровлению и связанной с ним способностью должного регулирования жизненных процессов и ориентировки их в нужном направлении, что, собственно, наблюдается в поведении вашей жены. Диагноз ставится в результате этих исследований.