Месть без права на ошибку

– Не преувеличивай, – слегка ожил Сергей. – Предпочтения женщин сам черт не смог бы объяснить, но одно качество у них бесспорно: они обожают приносить себя в жертву. Только подоплека их жертвенности диаметрально противоположна цели. В Индии до сих пор некоторые исполняют обряд сати – самосожжение после смерти мужа. Что ими движет? Безумная любовь? Нет. Честолюбие! Посмотрите, какая я жертвенная натура, восхищайтесь мной, хотя бы день восхищайтесь. Ради этого она согласна умереть мучительной смертью.

Слава словно радиопередачу слушал, но делал усилие над собой, чтобы мимика не отразила никаких (в основном отрицательных) эмоций.

– Ими движет корысть, – разошелся Сережа, – проявляясь во всем – в моральном ли, материальном ли плане. Чем она начинает заниматься, переспав с мужиком в его доме? Встает пораньше, хотя ей страшно хочется спать, возится на кухне, убирает прибранную квартиру, но делает все при одном условии: если видит перспективу для себя – взамен получить благополучие и достаток. Она ставит тебя в зависимость заботами и вниманием, глядишь – без нее ты уже шагу не можешь ступить. Нагладит рубашки, приготовит, подаст кофе в постель, поинтересуется делами, успокоит, станет нянькой, жертвуя собственными интересами. До поры до времени. Наступит час, и из домработницы она превратится в пожирателя своего благодетеля, вместо милой и покорной становится мегерой, качающей права. Ее уже интересуют лишь свои проблемы, а не ты и твое состояние, она выкручивается, лжет, может изменить, обвинив тебя же в собственных грехах. А что произошло? Ты будешь ломать себе голову, а ей всего-навсего стало скучно, она же получила желаемое. Вот и вся жертвенность. Не отчаивайся, Слава, жертвенная натура уже рыщет в поисках тебя. Берегись.

Как сказал бы Сашка: «Я фонарею». Слава тоже.

– Как ты можешь жить с такими порочными мыслями? – вымолвил он. – Мне в жизни пришлось немало попробовать горького хлеба, а я так не думаю.

– Полагаешь, мы живем? Нет, пережидаем период от рождения до смерти.

Дело дохлое – общение с Сергеем, Славе срочно захотелось уйти, он частично выдал свою цель, ради которой пришел:

– В антракте ты подходил к девушке. Кто она?

– Знакомая, – нахмурился Сергей.

– Красивая, я бы сказал, у нее зовущая красота. Познакомь, а? От такой я приму и жалость, и закабаление, согласен, пускай качает права.

– Сам знакомься, – буркнул тот, встав с места.

– Эээ… Вижу, тебе она тоже нравится. Ну, извини.

– Ты о ней пришел узнать?

– О ней тоже, – сознался Слава.

– Что ж, Ларская Вера, работает в проектном бюро.

– Наверняка она замужем, такие девушки…

– Нет, – рявкнул Тулин. – Дорога открыта.

– Успокойся. Я не собираюсь забирать у тебя эксклюзивные права на нее. Где мне тягаться с тобой?

– Перестань нести чепуху! Как только она узнает, что ты мой знакомый, уверяю, кинется тебе на шею.

– Ого! Даже так?

Надулся. Не хочет рассказывать – не надо, Слава узнал достаточно, обойдется и без него, воспользовавшись службой ОСС.

Во второй половине вторника Лада под видом социолога переступила порог проектбюро с трясущимися от страха коленками. Ей предстояло собрать максимальный запас сплетен о Ларской, где ложь, где правда – Бакшаров разберется. Желательно подружиться с ней. Над созданием образа социолога активно поработал Кагалин, назвав маскарад Бакшарова очередным вывихом. Как ни ворчал он, а просьбы Славы исполнял. Ладу снабдили кипой бумаг, дали в руки «заказ от администрации города», позвонили директору Петру Давыдовичу и впихнули в бюро.

Мандраж Лады прошел после знакомства с директором, рассыпавшимся в любезностях. Как же! Заказ мэра! И предупредил, мол, народец в бюро неблагонадежный, всему верить не следует, наплести могут с три короба, а вот дельный проект составить им не под силу, сплошные бездари. Лучше он напишет список, кого протестировать. Лада с достоинством ответила, что работу выполнит сама, полагаясь на личный опыт и интересы города. Во как натурально!

Сашка упорно продолжал поиски в районе левого берега, окрестив бесплодные усилия «поди туда – не знаю куда, найди того – не знаю кого».

В бюро свирепствовали строгие правила: в рабочее время не отвлекаться, на перекуры не отрываться, свои проблемы не обсуждать, даже когда нет работы. Сидеть и молчать – перефразировали установку сотрудники и назвали очередную волну борьбы за дисциплину застенком.

– Вера, что ты делаешь сегодня вечером? – спросил вполголоса Шурик, оглядываясь по сторонам.

– Занята. И всегда буду занята. Прости, не хочу дразнить тебя, давать надежду. Извини…

Вера поднялась, ставя точку, ибо вошла Лида с «перевернутым» лицом, подойдя к своему столу, она рылась в ящиках, опустив голову. Вопрос Веры был закономерен:

– Зачем тебя вызывал Шарик?

Лида взяла сигареты и кивком головы предложила выйти. В дверях Вера оглянулась, затылком почуяв взгляд – Шурик смотрел ей вслед с мстительным блеском в очах. Ну и черт с ним.

В туалете, предварительно проверив кабинки, Лида закурила и, глубоко затягиваясь через каждые два слова, рассказала: