Месть Атлантиды

 К приходу Домиция она морально подготовилась. Безропотно позволила связать свои руки алой шелковой лентой. Распутать этот узел не составило бы труда, это был некий ритуал, но Элика не предприняла такой попытки. Неизвестно, что остановило ее − страх вновь испытать на себе плеть или же понимание бесплодности такого протеста. Она не проронила ни слова, позволив отвести себя в царские покои.

 Принца там не было. В тайне радуясь короткой передышке, девушка осмотрелась. Факелы горели в высоких напольных светильниках, сглаживая острые линии обстановки. У Элики пересохло горло при виде широкого ложа, застеленного шелком и шкурами, с резными столбиками у изголовья. Она поспешно отвела взгляд и опустилась на подушки. Тревога нарастала с каждой секундой. Неизвестность ожидания томила. Что сегодня? Снова плеть? Будет истязать ее, как Керру когда-то? Пусть. Она выживет. Даже если он ее сломает, обязана выдержать. Чтобы в будущем отомстить.

 Элика не смогла поднять голову, когда услышала его шаги. Смотрела в сторону, опираясь на связанные руки, ощущая, что ужас вместе с опустошением словно наполняет ее какой-то неизвестной энергией, что пугало еще больше.

 Сильная рука негрубо сжала подбородок девушки. Против воли их глаза встретились. Вздрогнув, Элика безошибочно прочла в них то, что напугало ее больше перспективы избиения.

 — Как ты себя чувствуешь?

 Голос прозвучал сухо. Ни удивления, ни сострадания. Элика сглотнула, вновь опустив глаза в пол.

 — Спасибо. Хорошо.

 Хорошо. Настолько хорошо, насколько может чувствовать себя горная пантера с перерезанными сухожилиями под занесенным для смертельного удара топором охотника.

 — Встань, — спокойно велел Кассий.

 Словно в полусне, Элика медленно, опираясь на руки, поднялась, не понимая, как так быстро стальная воля мужчины взяла верх. Она ощутила пристальный взгляд, взгляд Хозяина, и слезы сжали ее горло.

 Между тем принц легким движением потянул за край алой ленты, опоясывающей ее тонкие запястья. Но ощущение свободы так и не пришло. Его взгляд словно прожигал кожу сквозь тонкий шелк платья. Девушка задрожала, когда его рука отбросила прядь волос с ее лба, поглаживающим движением спустившись ниже. Теплые пальцы очертили изгиб губ, пытаясь раздвинуть их плотно сжатые створки. Элика сжала зубы, но Кассий пока не настаивал на этом. Его рука переместилась на шею, обведя полукруг.

 — Эта шея никогда не знала ошейника рабыни, — спокойно отметил принц. Но, несмотря на спокойствие, в его голосе не было ни капли ласки или мягкости.

 Предательская дрожь вновь охватила принцессу. Он был так близко! Элика зажмурилась, услышав новый приказ.

 — Дай мне свои губы.

 Она в слабом протесте отшатнулась, но сильная рука удержала ее затылок. Прикосновение чужих губ словно опалило пламенем страха, девушка приоткрыла рот, жадно глотая воздух. Чужой язык проник сквозь створки плотно сжатых губ. Элика не успела прийти в себя от нового, непривычного ощущения такой абсолютной близости, но прикосновение рук мужчины к ее груди вызвало сокрушающую волну паники. Забившись в крепко держащих руках, принцесса отчаянно рванулась в сторону, не удержавшись от крика. Хватка принца усилилась, и от его слов повеяло холодом. Та же ледяная сталь была теперь и в его взгляде.

 — Прекрати кричать и не зли меня! — встряхнув девушку, процедил Кассий. — Я могу быть очень жестоким! Тебе это известно, или ты еще не осознала своего положения?

 Его руки грубо рванули платье. Треск рвущегося шелка оглушил. Рука, удерживающая ее голову, сжалась, потянув за волосы вниз. Принцесса онемела от резкой перемены, бросив на принца затравленный взгляд. Один миг этого поединка взглядов словно окатил приливной волной. Кассий сглотнул, ослабив хватку.

 — Тише. Не бойся, девочка, я не сделаю тебе плохо, — его губы вновь накрыли ее губы, ласково и властно одновременно, но нежность уже не смогла остановить накатившую панику. Элика всхлипнула, вдруг ясно осознав, что же будет дальше. От этой яростной атаки вся ее смелость словно испарилась.

 "Я должна упасть ему в ноги, — лихорадочно подумала она, — Пусть я потом не прощу себе этого, пусть он увидит меня на коленях, но я этого просто не вынесу. Я должна умолять его не делать этого со мной... Пусть увидит меня растоптанную, мне нужно всего лишь выиграть время..." Колени уже предательски подогнулись, Элика вскинула на принца взгляд, полный униженной мольбы и невысказанной просьбы... И вдруг ясно осознала, что это унижение ровным счетом ничего не изменит. Всего, чего она этим добьется − лишь нежности, ничего не значащих слов утешения... И больше ничего. Она не хотела! За что он приготовил ей такую участь? Неужели избиения плетью было недостаточно? Боль от того, что ей придется сегодня разделить постель с жестоким врагом, жгла сокрушающим пламенем изнутри.