Месть Акулы

Акулов зашёл в ванную комнату. Как и кухня, она была оборудована только самым необходимым, даже занавеска отсутствовала. На крючках висели три полотенца, к стене был прислонён тазик для стирки с отбитой в нескольких местах эмалью, на полочке располагались тюбик зубной пасты, бритвенный станок и электрическая зубная щётка со сменными насадками. Такой можно пользоваться и в одиночку, и, при необходимости, целой семьёй.

В комнате, поперёк застеленной кровати, валялись мужские брюки. Сразу после того, как он их увидел, мужские вещи стали попадаться под руку повсюду. Среди Викториной косметики, многочисленной и очень дорогой, затесались три мужских дезодоранта и одеколон. В шкафу оказались рубашки, костюм и носки, под окном стоял «дипломат» из белого кожзаменителя, пустой и пыльный, а количество нижнего белья, спрессованного в большом полиэтиленовом пакете, могло удовлетворить потребности сразу нескольких представителей сильного пола.

Кроме одежды, Андрей нашёл ещё две вещи, не принадлежащие его сестре. В глубине шкафа, под грудой белья и книг, сваленных так, словно никто их никогда не читал и в будущем намеревался сдать в макулатуру, отыскались пухлый ежедневник и чёрная барсетка с полуоторванной ручкой. Сумочка была заперта, и ознакомление с её содержимым — как он определил на ощупь, там лежало что-то прямоугольное, немного толще и больше колоды карт — Андрей предпринял во вторую очередь.

В ежедневнике было сделано множество записей. Имена, телефоны, названия фирм, бухгалтерские расчёты. Последние поражали величиной сумм: меньше нескольких миллионов рублей в них не фигурировало, а цифры со значком $ начинались от 500 — 700 и достигали сотен тысяч. Автор пользовался собственной системой сокращений, отличной от общепринятой, так что часть пометок расшифровке не поддавалась, типа «М. Проев. рынок» или «Нев. п., 15.00 в ресторане». В первой половине ежедневника попадалось множество семизначных номеров телефонов. Позже их целиком вытеснили местные, из шести цифр, и это позволило Андрею сделать вывод о том, что хозяин делового блокнота эмигрировал в его город из Москвы или Питера, причём здесь, судя по количеству записей, свою активность резко свернул. Вероятно, и непонятные сокращения относились к его связям или периоду жизни в одной из двух столиц. В таком случае «Нев. п.», скорее всего, означало Невский проспект, и значит, неизвестный предприниматель, с лёгкостью оперирующий суммами, из-за которых найдётся множество желающих оторвать ему голову, прибыл из Санкт-Петербурга.

Акулов был, конечно, патриотом своего края, но не мог отрицать того факта, что из Москвы или её северного соседа сюда мало кто переезжает по доброй воле. В основном скрываются от органов, кредиторов и бандитов, а не для того, чтобы инвестировать сбережения в местное производство. То есть тащат с собой груз нерешённых проблем. Если предположить, что Вика не нашла блокнот на улице — в таком случае она не стала бы его хранить, — а близко знакома или, что скорее всего, сожительствует с хозяином, то какая-то из этих «завезённых» проблем могла обернуться расстрелом в спортзале? По крайней мере, именно такой вывод напрашивался в первую очередь. Вот только зачем в неё было стрелять? Предупреждение? Самодеятельность исполнителя, посчитавшего, что каши маслом не испортишь? Устранение свидетеля? В таком случае её друг-бизнесмен уже тоже мёртв, а в квартиру пытался проникнуть киллер. И о чём она хотела посоветоваться, когда они танцевали ночью в клубе? Предчувствовала опасность? Слишком все складно, чтобы быть правдой. Ещё неизвестно, какие проблемы были у Анжелы и Каролины. Да и версию о том, что хотели уничтожить «Сюрприз» как коллектив, отбрасывать преждевременно, хотя она и выглядит самой маловероятной.

Лишь бы врачи не подвели. Оклемавшись, Вика расскажет всю правду, в этом Андрей не сомневался. Но сколько времени займёт процесс её реабилитации? Сутки? Две недели? Месяц? При ранении в голову, пусть даже не очень серьёзном, возможна амнезия. Даже если этого не произойдёт, не сидеть же со сложенными руками до тех пор, пока врачи не разрешат пообщаться.

Ещё раз просмотрев местные телефоны и не найдя знакомых номеров, Акулов собирался захлопнуть ежедневник, но глаз зацепился за какую-то неправильность на одной из последних страниц. Вовремя прервать движение не удалось, пришлось заново открывать и пролистывать книжку в поисках того, что привлекло внимание, в то же время пытаясь понять, что именно это было.

«Неправильность» представляла собой множество углублений, пересекавшихся под разными углами, заметно деформировавших структуру бумаги. Кто-то писал, сильно нажимая на ручку, потом этот лист вырвали, но на соседнем отпечатался рисунок. Рассмотреть его в косо падающих лучах света не удалось, было только понятно, что эта запись отличается от виденных прежде и занимает три четверти страницы.