Месть

С его слов, это не артельцы вышли на него, ища помощи, а он поймал их идущих окраиной леса, явно скрывающихся от людских глаз да промышляющих браконьерством в его лесах. Старый маг не любил долгих разговоров, потому просто и тупо согнал их в подвал своего пристанища до прибытия баронской дружины, даже не удосужившись спросить их, кто есть кто, а уже на следующую ночь столкнулся нос к носу с Белой Смертью, ошивающейся под дверями его дома.

Странной деталью было то, что господа строители вели с собой пленника, связанного по рукам, уже потрепанного временем мужичка, чье имя Некед хорошо запомнил, звали они его Армус. Незваная ночная гостья, странные люди, прячущиеся от всех, плюс пленник явно навевали мысли о противоправных действиях со стороны этих людей. Сложив два и два, старый защитник быстро связал призрака и своих невольных гостей, дальнейшие же действия его были исключительно из интереса, что смог зародиться в его душе.

Разослав письма по округам, он вылавливал малейшую информацию, так как сами горе-строители говорили все что угодно, кроме правды, до которой старику так хотелось докопаться. Ну и, естественно, в скором времени он наткнулся на прелюбопытную историю со старинным склепом, который не далее как пару месяцев назад закончила ремонтировать нанятая бригада каменщиков.

Как и мы, он шел по цепочке, постепенно распутывая всю подноготную этой загадки, с единственным отличием: у него под рукой была целая куча еще живых участников тех событий. Да и по сроку еще находились свидетели, которые могли пусть и в малой степени, но пролить свет на эту историю.

Вроде бы с виду все спокойно и гладко, да вот только незадача, в тех краях, откуда они держат путь, одни родители не досчитались в своей семье одной дочки. Как? Что? Неизвестно, лишь отец того семейства сжимает кулаки до хруста, обвиняя в ее пропаже проклятую артель. Сам граф участвовал в поисках девушки, вместе с ее родными спускался в старинный склеп, осматривал леса и даже давал наказ на всякий случай прошерстить местную речушку баграми — на предмет утопленников. Мало ли какая оказия случилась, да вот все без толку, все впустую, она словно растворилась, не оставив и следа. Может быть, и наш защитник в конце концов бы плюнул на все, забыв об этих странниках, но тут заговорил тот самый пленник, выплевывая слова сквозь зубы и с ненавистью рассматривая своих бывших товарищей. Он обвинял их в убийстве, он снова и снова как заведенный говорил о той девушке, по его щекам катились слезы, но опять никакой конкретики, все лишь на словах. Вот только старик поверил ему, поверил без оглядки и фактов, ибо невозможно сыграть такую боль и ярость от утраты, ибо он увидел в душе этого косматого мужичка настоящую любовь и незаживающую рану от утраты. От потери того, что может стать чем-то большим, чем даже своя драгоценная и так горячо любимая жизнь.

Адель, юная прелестница, была влюблена в лера Раха, сына главы их артели. Дело понятное, молодежи свойственны подобные душевные порывы, но вот как это частенько и бывает, был третий, тот самый, что всегда в подобных делах лишний. Этот лишний не обладал ни титулом, ни красотой, да и годков ему было уже порядочно. Хорошо известный нам Армус стал тенью в их отношениях. Этакий негласный наблюдатель, сжигаемый изнутри страстью, чье сердце глодала жестокая и неуемная ревность. Плохое чувство, совсем нехорошее, оно туманит разум, заставляя переходить черту приличия, зачастую превращая даже самых лучших в монстров со звериным оскалом. Что тут скажешь? Да ничего, кто знает, тот знает, а кто не знает, дайте вам боги счастье никогда не коснуться этой острой грани. Ни к чему это.

Благо Армус был человеком, повидавшим многое на своем веку, от чего ума ему хватило не то чтобы не афишировать свою страсть, но, по крайней мере, не влезать в дела амурные, куда его не звали. Так как молодой лер также отвечал взаимностью девушке. Было в этом мужичке и уважение и понимание, была даже толика мазохизма, он вполне осознанно попытался самоустраниться с пути молодых. Юная прелестница, красивый статный юноша, восхитительная природа и дурман сладких ночей, проведенных на терпком матрасе сочных высоких летних трав. Это было красиво, это было. Да, это было. Кто не умилится? Кто тут бесчувственный чурбан, не знающий, каково это — обнявшись встречать рассвет, или как сладки губы любимого тобой человека?

Жаркий день юноша проводил со своими, выполняя заказ на работу, полученную от графа, а вечера и ночь в объятиях любимой. Барышня частенько прибегала к нему на работу, принося ему с любовью приготовленный обед, она была одурманена этим сладким чувством, причем первым в ее жизни, в чем ее винить? Сам бы отдал полжизни, чтобы лишь хоть на секундочку разворошить нечто подобное в душе, но, увы, годы прибавляют не только разума, но и рубцов на сердце, от чего оно черствеет, уже не ощущая полной гаммы прежних красок жизни.