Месть

- И о вашем побеге ни Сизову, ни Железобетону не сказал?

Чиж согнулся и молчал. Он заметил на бумаге, нарочно положенной Натальей Филипповной на край стола, подпись капитана Сизова. "Повысили, подумал он. - А тогда был лейтенантом". И понял, что эта бумага - ответ из колонии на посланный запрос.

- Почему молчите?

- Я свой срок отбыл. От звонка до звонка, - удрученно и медленно, будто считал слова, выговорил Чиж и добавил: - Балагур сам смазал пятки салом, а на меня наговорил.

- Кто еще с вами отбывал наказание и теперь проживает в нашем районе?

Назвал Ивана Дереша и принялся рассказывать, как он ошпарил Балагура, а потом Балагур - Дереша. Не забыл и о том, что Иван угрожал отомстить Дмитрию за увечье.

- Кто еще был с вами?

Опять долго молчал. Наталье Филипповне пришлось самой назвать Вадима Гурея, которого Чиж почему-то "забыл", но, услышав его имя, "вспомнил".

- Когда встречались с Гуреем?

Чиж уклонился от конкретного ответа. Где-то когда-то встретил Гурея случайно и не придал этому значения.

- Это было не историческое событие в моей жизни.

- Зато встреча состоялась всего пять дней назад. О чем вы разговаривали с Вадимом?

- Поболтали о прошлом и разошлись.

- О Балагуре вспоминали.

Не вопросительно, утвердительно прозвучали слова следователя, и Петр, наполовину сознаваясь, сказал:

- Что-то было...

- Не "что-то", а Гурей назвал вам адрес Ирины Лукашук, советовал семнадцатого октября встретиться с Дмитрием в Синевце.

- Не слышал, не помню такого.

- Допустим.

Наталья Филипповна достала из ящика стола нож.

- Узнаете?

Чиж явно ждал этого, но с подозрением глянул на следователя, потом внимательно, словно пытался узнать давнего знакомого, рассматривал нож и ковырял длинным ногтем в усах.

- Я ножи продал.

Судя по выражению его лица, Чиж сказал не то, что думал.

- Кому, когда? - наступала Кушнирчук.

- Кому? - переспросил Петр. - Имя не спрашивал, в паспорт не заглядывал. Могу ответить на вопрос: когда? Зимой прошлого года. Точнее - в декабре. У охотничьего магазина.

- За сколько?

- По три червонца за штуку.

Статья Уголовного кодекса Украинской ССР об ответственности за незаконное ношение, изготовление, хранение, сбыт огнестрельного или холодного оружия не испугала Петра.

- Готов отсидеть, а может, обойдется исправительными работами или штрафом... Мудрый судья судить не торопится.

"Он согласен отсидеть срок, но не за нападение на Балагура", - поняла Наталья Филипповна и отодвинула штору в углу рядом с сейфом. На широкой изрешеченной толстой доске белел нарисованный мелом силуэт человека. Доску, как вещественное доказательство, изъяли во время обыска на квартире Шаринейны.

- Что это?

- Доска, - ответил Чиж насмешливо и нарочито резко.

- Для чего?

- Силу ножей пробовать.

- Разве для этого нужен контур человека? - пожала плечами Кушнирчук.

- Не стирать же, если кто-то нарисовал, - нехотя ответил Чиж. - Это мне не помеха.

- Где взяли доску и мел.

- На стройке валялись.

- Познакомьтесь, - Кушнирчук протянула Петру лист бумаги.

- Эксперт ошибся. Я не рисовал, - покачал он всем телом из стороны в сторону.

- Каким ножом бросали в доску?

- Обоими...

- Отведите, - приказала Кушнирчук конвоиру. - А вам, - сказала она Чижу, - советую хорошо подумать, взвесить все, ведь правда, как масло, выплывет наверх, а наказание и хромая догонит виновного.

В камере Чиж не находил себе места, зыркал на квадрат окошка, изучающе рассматривал петли на двери, нажимал каблуком на каждую доску пола, ходил из угла в угол. Наконец лег. Положил ногу на ногу, закинул руки на затылок. Но сосредоточиться не мог. Мысли толкались, как футболисты на штрафной площадке при подаче углового. Перед глазами мелькали фигуры Балагура, Сизова и Железобетона, Любавы Родиславовны и Бориса, Гурея и Березовского, а напоследок, как по приглашению, явилась и Шаринейна.

Как же их много! И каждый что-то наговорил следователю.

"Не сознаюсь! Я не охламон!"

Накануне майор Карпович вернул Наталье Филипповне план следственных действий по уголовному делу.

- Здравствуйте, - встретила ее утром на лестнице Любава Родиславовна. Вызывали меня?

- Сейчас я приглашу вас.

Борис наблюдал с тротуара, словно боялся подойти ближе.

Минут через десять Любава Родиславовна уже вслушивалась в голоса разных людей. И среди них отметила голос Чижа.

- Да его и по телефону узнала, и на магнитофонной ленте, - растянула она в улыбке полные накрашенные губы. - А живой голос - это легко...

На очной ставке, будто приговор выносила, изрекла:

- Не выпускайте его на свободу, он и так половину здоровья у меня отнял.

Показания Любавы Родиславовны, что ее запугивали в подвале, подтвердили эксперты: по химическому составу помада на пиджаке Чижа совпадает с помадой, которой она пользуется.

- Я французской крашусь. За десятку взяла. Мне привезли, - пояснила Любава Родиславовна.

- Тебе что, по специальному заказу помаду делали? - с ненавистью сказал Чиж. - Теперь все штукатурятся. Я не одну обнимал. Может, и ты где-то под пьяную руку попала.

- Довольно, - оборвала его Наталья Филипповна, отпустила Бысыкало и пригласила в кабинет деда Топанку.