Месть

Ирина задумалась.

- Походка не та: у Павла шаг мелкий, а у этого длинный. Правда, он бежал. Может, и Кривенко...

- А не был ли это фельдшер Бысыкало?

Ирина передернулась.

- Борис?

- Да.

Бысыкало стал другом семьи после того, как вылечил Марьянку. Ирина уже забыла, когда это было, а он все при встрече: "Как Марьянка? Не нужны ли какие лекарства?" Недавно встретился на рынке. "Можно, приду в гости?" Дети уснули, а он сидел, нашептывал: "Красивая вы, Ирина". - "Спасибо". Взял за руку. "Вы бы не возражали, чтобы я стал вашим мужем?" Выхватила руку, рассмеялась. "В сыночки мне годитесь". Борис не рассердился. "Теперь это модно - жениться на женщине старше тебя". - "Во Франции?" - опять рассмеялась Ирина, переводя все в шутку...

Был уже первый час. Через несколько минут Кушнирчук должна была встретиться с лейтенантом Пасульским. Уходя от Ирины, она думала: "Почему Лукашук на очной ставке умолчала о близком знакомстве с Бысыкало? Почему?"

4

До районного отдела внутренних дел Наталья Филипповна дошла быстро. В кабинете Пасульский достал из папки блокнот.

- Я тут кое-что записал.

И с подробностями рассказал все, что узнал в Орявчике об Ирине, Дмитрии и Павле. Прежде всего выложил уже известную историю о возвращении Балагура из колонии. Ирину долго не отпускала душевная боль: Дмитрий поехал, так и не выслушав ее.

Кривенко, прибыв с курсов, радости не принес. Как-то с купленного Балагуром детского автомобиля слетело колесо. "Почините", - попросил Митя. "Почините, почините, - передразнил мальчишку Павел. - Пусть чинит тот, кто купил эту железку..."

Еще на курсах Кривенко узнал о приезде Дмитрия в Орявчик. Его охватил страх: "Отыщет меня в общежитии - и прощай белый свет". Перебрался в гостиницу на окраину города, а товарищам сказал, что ночует с детьми знакомого, пока тот в отъезде.

В общежитие вернулся только после встречи с Фитевкой. Та привозила на рынок творог, сметану и рассказала, что Балагур куда-то уехал, одарив Ирину, Митю и Марьянку. Куда подался - не знала. Главное - в селе его нет.

С курсов Кривенко приехал домой, когда в Орявчике уже перестали говорить о Балагуре: всякое диво - на три дня. Но стоило кому-то из односельчан (были такие) увидеть Павла, как начиналось: "Ты слышал: Дмитрий приезжал?" - "Где он теперь?" - "Неужели уехал насовсем?" - "Что сказал Ирине?" - "Сына бросил - нечестно..."

Павел не вступал в эти разговоры. Что он мог сказать? С Ириной тоже старался не говорить о Балагуре. Зачем? Ну, был и уехал. И хорошо! Но спокойно спать не мог. Павла будил ночной скрип калитки, шелест развесистой яблони, рокот мотора. Ложась спать, доставал гантели, клал поближе, чтобы были под рукой.

Лейтенант Пасульский заглянул в записи, снял очки и постучал ими по блокноту.

- Тут еще важные подробности.

И он рассказал, как однажды, когда Павел еще был на курсах, к Ирине зашел Иван Дереш, отбывавший наказание вместе с Дмитрием. Посмотрел на Митю. "Настоящий Дмитрий. Хе-хе-хе-е". - "А я Митя", - не понял малыш. Дереш отослал мальчика гулять: "Мне нужно с мамой поговорить". И сказал Ирине, что Дмитрия убили - бежал из-под стражи. "Но вы о нем не жалейте. Он собирался бросить вас после возвращения. Не верите? - Потянул носом воздух, будто принюхивался. - Не любил он вас. Сам как-то признался мне на досуге. Хе-хе-хе-е..."

Ирина накрыла разметавшуюся во сне Марьяну и предложила Дерешу сесть.

"Я уже знаю, что Дмитрия убили во время побега. Сначала не верила. Но от мужа не было писем, срок - три года - прошел, а он домой не вернулся. И я поверила. Да вот и вы подтверждаете..."

"Царство ему небесное. Хе-хе-хе-е..."

Иван Дереш сплюнул и ушел. Радостный, как ребенок. Ирине до самого вечера слышалось это "хе-хе-хе-е...". И чего смеялся? Над кем? Чему радовался? Так и не поняла...

Как-то Кривенко вернулся домой пьяный. Дети спали. Павел схватил Ирину за руку, дернул к себе, потащил в другую комнату: "Он, Балагур, ночевал тут? Что у вас было?.."

Заплакала Марьянка. Ирина вырвалась, побежала к дочери. "Противно. Обидно. За что обижает?"

До утра перебирала свое житье-бытье. Встала измученная. И удивилась: "Где же Павел? Как это я не услышала, когда вышел? И куда пошел?" И сказала себе: "Хорошо, что ушел".

Настоящее утро еще не наступило - сумерки, смешанные с туманом, цеплялись за деревья, волочились над укрытой росой землею, а Ирина уже крутила ворот колодца. Сзади звякнуло пустое ведро. Фитевка. С тех пор, как Ирина перешла к Павлу, бывшая хозяйка избегала встреч с нею. А тут сошлись с глазу на глаз.

"Так где же ваш сын с невесткой?" - вырвалось у Ирины.

Фитевка вытерла о фартук руки. Ее сморщенные губы дернулись. Отступила на шаг в сторону, уступая дорогу, и сказала:

"Виновна я, Ирина. Прости. Соблазнилась возком дров. Скажу тебе правду. Павел уговорил: выгонишь, дров привезу... И деньги обещал. Дура я баба..."

В хату Ирина вбежала без ведер. Упала на кровать. Дети расплакались. Едва утихомирила. И внезапно все стало Ирине ненавистно. Она прижимала, голубила детей: "Милые мои лебедята". Потом успокоилась, вытерла слезы и туго завязала косынку на голове.