Месть

Несмотря на все свои опасения, Марк понимал, что Фест прав. Он заставил себя вернуться к своей постели и лечь. Но заснуть не мог. Он просто лежал с открытыми глазами, глядя на потолочные балки. Время от времени по стропилам с тихим шуршанием пробегала крыса, и это был единственный звук, который доносился до ушей Марка, кроме ритмичного скрежета бруска по лезвию меча. На Страт опустились сумерки, а потом и ночь накрыла город. Фест уже не видел меча, так что в конце концов отложил его в сторону и еще какое-то время молчал, прежде чем заговорить.

– Марк…

– Да?

– Что ты собираешься делать, когда мы найдем Децима?

Марк глубоко вздохнул:

– Я убью его.

– А если с ним будет Термон? И другие? Его ведь наверняка охраняют.

Марк вспомнил хладнокровного убийцу, которого Децим использовал для наиболее опасных дел. Именно Термон и его люди убили Тита и похитили Марка и его мать.

– Да какая разница? – ответил он. – Так или иначе, но я найду способ подобраться к нему достаточно близко и вонжу кинжал в его сердце. Он увидит меня и будет знать, что я отомстил.

– А потом что? – спросил Фест. – Его стражи прирежут тебя. Ты погибнешь.

– Мне плевать.

– Вот как? Может, тебе и плевать. Но твоей матери – нет. Она останется одна в целом мире. И будет горевать не только по твоему отцу, но еще и по тебе.

Но она и так уже много лет горевала по настоящему отцу Марка. Она не могла забыть Спартака, а Марк, с тех пор как узнал правду о себе, по-другому воспринимал те моменты своего детства, которые ему вспоминались. Он помнил, какими глазами мать смотрела на него, как она вдруг начинала тихо плакать, – теперь все это внезапно обрело смысл. И Марк ощутил укол вины, осознав, что если он будет действовать так безрассудно, то лишь добавит горя в ее жизнь. Он вздохнул с разочарованием.

– Послушай меня, Марк, – негромко заговорил в темноте Фест, чей силуэт лишь смутно различался на фоне оштукатуренной стены. – Порой в этой жизни мы вынуждены использовать те возможности, которые нам доступны. Нам приходится отказываться от желанной цели, какими бы сильными ни были наши побуждения. Я должен был постараться объяснить это тебе еще тогда, когда тренировал тебя для Цезаря. Но ему хотелось только одного – чтобы ты хорошо владел оружием.

– Ничего удивительного. Я только этим и был для Цезаря – неким оружием. Просто одним из инструментов, которыми он пользовался.

– Это, пожалуй, верно, – согласился Фест. – Но он восхищался тобой. Он видел в тебе нечто такое, что выделяло тебя среди остальных. Он сам мне это говорил. Нечто особенное…

Уже не в первый раз Марк ощутил ледяной холод, пробежавший по его спине. Ничто не ускользало от внимания его бывшего хозяина. И хотя Цезарь не мог знать правду о настоящем происхождении Марка, он всегда подозревал, что в прошлом Марка есть нечто такое, о чем его раб не говорит.

– Теперь ты свободен, Марк. Свободен сам выбирать, что тебе делать со своей жизнью. И ты не должен стать рабом желания отомстить. Если ты решишь преследовать Децима, тебя ожидает только смерть. А это было бы бессмысленно. Хуже того, это стало бы настоящей трагедией. Что бы ни сделал Децим с тобой и твоими родными, твой главный долг – спасти мать. А потом, если тебе захочется продолжить охоту, даю слово: я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе.

Марк повернулся на бок и оперся на локоть, всматриваясь в очертания Феста.

– Ты готов сделать это для меня? Но почему?

Фест ответил не сразу:

– Мы – товарищи по оружию. Цезарь приказал мне помогать тебе. И моя задача будет выполнена только тогда, когда ты будешь полностью удовлетворен. Только тогда. Я буду стоять рядом с тобой, Марк. И идти рядом. До конца.

Прежде чем Марк успел открыть рот, во дворе раздались быстрые шаги. А через миг дверь распахнулась, и в проеме возникла фигура Лупа.

– Я нашел дом аукциониста!

V

Глаза Лупа сверкали от возбуждения в тусклом свете масляной лампы, которую тут же зажег Фест.

– Простите, что я так долго отсутствовал, но этот Пиндар большую часть дня провел в банях.

– Пиндар? – перебил его Марк.

– Ну да, его так зовут. Я подслушал, как его называли друзья. Уйдя со двора, где держат рабов, он отправился в бани. Я вошел за ним внутрь. Он там встретился с какими-то мужчинами, и они почти все время говорили о делах. Я был достаточно близко и хорошо слышал их.

– Он ничего не заподозрил?

– Нет, Марк. Я в этом уверен. Он был так занят разговором, что не замечал меня. Я старался держаться потише и смотреть в пол.

– Совершенно ненужный риск, – сказал Фест. – Я велел тебе просто идти за ним. И все.

– А я именно это и сделал. Но когда он вошел в бани, я испугался, что могу потерять его. И решил подобраться поближе, чтобы видеть его. Потому-то я и сумел услышать, о чем он говорил со своими приятелями. – Луп наклонился к Фесту. – Он упоминал имя Децима!

– Что? – уставился на него Фест. – Ты уверен?

Луп кивнул:

– Насколько я мог разобрать, Децим через три дня пришлет на аукцион какого-то человека, чтобы купить нескольких рабов для своего поместья.