Месть

Лоренс едва успел уклониться от запущенной в него книги.

— Больше этого не делай, — спокойно сказал он.

— Я хочу, чтобы ты наконец заметил меня, черт возьми! Хочу, чтобы ты посмотрел на меня и выслушал…

— Я уже выслушал, Пиппа, и все понял. Ты не хочешь переезжать в Штаты. Поэтому мы остаемся здесь.

— Мы остаемся здесь, потому что я тоже работаю, — заорала она. — Что, черт побери, мне делать в проклятом Голливуде? Я ненавижу это место и всех тамошних фальшивых людишек…

— Я уже сказал: мы остаемся здесь.

— И теперь ты меня за это наказываешь: ты запираешься здесь и не выходишь отсюда с утра до полуночи. А я не могу больше этого выносить, слышишь? Я не намерена с этим мириться!

— Пиппа, я торчу здесь, потому что должен работать. Видишь ли, выпустить на экран фильм в этой стране — почти невыполнимая задача. Ты, конечно, помнишь, что случилось в прошлый раз? Я не могу допустить, чтобы такое повторилось. А теперь уходи, займись своими делами, а меня оставь в покое.

— Я ничуть не сомневаюсь, что если бы сюда зашел Том, ты бы не выставил отсюда своего драгоценного сына! Ты не выносишь только присутствия его матери…

— Но его мать — существо разумное. А вот ревновать к собственному сыну — это патология, Пиппа.

— Да как же не ревновать? Стоит ему глазом моргнуть, как ты исполняешь все, что он хочет. Что же мне делать, Лоренс? Как привлечь твое внимание? Скажи, у Элисон такие же проблемы? Ее ты тоже игнорируешь? Ну, конечно, но она приползает к тебе снова. Все они так поступают, правда, Лоренс? Всем нам нужен ты, а тебя на всех не хватает. Кто же должен страдать? Твой сын? Нет, только не он. И не твоя проклятая мать. И, безусловно, не любовница. Ее ты выслушиваешь, когда ей хочется поговорить с тобой, или вы только трахаетесь? Вы занимаетесь этим здесь, в этой комнате, когда меня нет дома? Нет, я уверена, что не здесь, ведь твой обожаемый Том может войти сюда, а этого ты не можешь допустить! Ты думаешь обо мне, когда ты с ней, Лоренс? А о ней, когда ты со мной, вспоминаешь? Или ты постоянно думаешь только о своих драгоценных фильмах? Не сомневаюсь, только они и дают тебе удовлетворение. Одна мысль о катушках кинопленки наверняка вызывает у тебя такую эрекцию, какой не добиться ни одной женщине…

Лоренс молча с грустью наблюдал, как она взвинчивает себя, зная, что остановить ее невозможно. Она должна выговориться, потом начнет противоречить себе, запутается и, наконец, разразится слезами.

Пиппа уже не впервые обвиняла его в любовной связи с Элисон Фортескью, дизайнером. Он всегда работал вместе с ней. По его мнению, Пиппа знала, что между ними ничего нет, однако он подозревал, что его жена не прочь убедиться в обратном. Лоренс этого не хотел. Он любил Пиппу так же, как пять лет назад, когда они поженились, но оба они заметили, что в последнее время стали отдаляться друг от друга. Лоренс старался преодолеть это. Несмотря на возникавшие проблемы и беспричинные вспышки раздражения Пиппы, им было хорошо вместе с самого начала. Поэтому он всего через три месяца после знакомства с Пиппой сделал ей предложение. В Пиппе было все, что он искал в женщине, — прежде и теперь. Может, подумал Лоренс, увидев, как из глаз ее полились слезы, ему следует попытаться лучше понять ее? Должно быть, Пиппа права, говоря, что он не принимает всерьез ее работу, отчасти она сама виновата в этом.

Он встал с кресла, подошел к двери и запер ее. Взяв Пиппу за плечи, Лоренс прижал ее к стене и заглянул ей в глаза. Боже, иногда она казалась ему такой хрупкой и беззащитной, что он боялся задушить ее, дав волю своим чувствам. Конечно, все это бред, но Лоренс не сразу привык к тому, что такая нежная женщина способна выдержать натиск его буйной страсти. За все эти годы он не раз незаметно разглядывал ее, отыскивая синяки, которые, казалось, не мог не оставить в кульминационный момент. Даже теперь Лоренса иногда поражало, что его сокрушительный напор не оставляет следов на ее теле.

Она подняла на него глаза — гневные, озадаченные, — и Лоренс с удивлением заметил в них странное одиночество.

Он наклонил голову, и когда они слились в поцелуе, крепко прижал ее к себе.

— Скажи, что это неправда, — прошептала она. — Я имею в виду Элисон.

— Ты сама знаешь, что это неправда, — тихо ответил он.

— Поцелуй меня еще, Лоренс. Обними покрепче.

Он сжал Пиппу и впился в ее губы. Они долго целовались, чувствуя, как нарастает желание, и ожидая момента, когда один из них не выдержит и начнет привычный ритуал соития. Сейчас не выдержала Пиппа. Соскользнув вниз по телу Лоренса, она расстегнула «молнию» на его джинсах. Опустив голову, он увидел, как Пиппа взяла его член, почти достигший эрекций, и со стоном обхватила его губами. Она спустила джинсы до колен и, вцепившись ногтями в ягодицы, еще крепче сжала его член.

Пиппа знала, что ему это нравится, и довела бы его до кульминации, но он поднял ее на ноги и снова завладел ее губами. Она тихо постанывала, чувствуя, как Лоренс, задрав ее коротенькую юбку, прижался к ней.