Мессир Константин. Дом колдуна (СИ)

— Думаю, вам можно рассказать. Но только, пожалуйста, пусть останется между нами… — он еще понизил голос. — Год назад мой младший брат сильно заболел. Ни с того ни с сего. Первые дни просто жаловался на головную боль, потом полопались капилляры в глазах, потом стал кашлять кровью. Врачи развели руками, а наш семейный колдун сказал, что это проклятие. Но время шло, а снять не мог. А на третий день брат просто не проснулся…

На пару мгновений камеру окутала тишина.

— Я еще ничего страшнее не видел, — продолжил Вяземский. — Он лежал весь бледный, будто высохший, как соломенная кукла. Как в кому впал… Вот тогда отец и позвал Григория Марковича. Вся столица знала его репутацию — для него не было невозможного. И он помог. Отец после предложил ему стать семейным колдуном, но мессир отказался. Хорошо хоть, машину принял… Так что мессир Павловский спас нашу семью. Уже дважды, — парень неожиданно улыбнулся, кивая на мою печатку. — Только про второй раз я отцу говорить не буду. Ладно? А то он меня сам убьет…

Дальше два не в меру увлеченных гонщика, каждый из которых, как выяснилось, не прочь и убиться на дороге, обсуждали свои машинки. Проигравший рвался отдать нам свою раздроченную тачку, честно признав, что проспорил. Мы же не рвались забирать эту груду железа, понимая, что ремонт выйдет дороже покупки новой. За разговором никто даже не заметил, как к камере, позвякивая ключами, подошел глава полицейского участка, обещавший не тревожить нас до утра.

— Семь минут, — с кислым выражением констатировал он. — Что, господин Вяземский, новый рекорд? Ваш отец уже настолько наловчился, что оптимизировал процесс? Хотя бы для проформы могли бы у нас как-нибудь и подольше задержаться.

Ключ лязгнул в замке, и решетка распахнулась, давая свободу высшей аристократии. Вяземский пожал нам руки на прощание и вышел. Представитель правосудия тут же закрыл решетку и с заметным удовольствием оглядел нас.

— Ну хотя бы вы двое просидите до утра…

Однако не прошло и десяти минут, как глава участка вернулся вновь — с еще более кислым выражением, чем в первый визит.

— Что за город, — досадовал он, елозя ключами в замке, — в какую клетку не загляни, одни мажоры… По ходу, не простая вы провинция. Шувалов за вас попросил. Лично!

“Кто?” — не понял Глеб,

“Глава спецподразделения Синода,” — ответил я, вспоминая письмо, которое мне передал Савелий.

Похоже, этим ребятам и правда нужно, чтобы я ночевал у себя дома — опасаются, видимо, оставлять его без хозяина. И вот теперь вовсю выказывают обещанные поддержку, участие и помощь — попадание за решетку, как оказалось, тоже входит в этот список. Зато теперь мы точно знаем, что Синод не только создает мне проблемы, но и решает.

Замок лязгнул, и глава участка нехотя распахнул перед нами решетку.

— Вот из-за таких, как вы, — проворчал он, — скоро статую Фемиды придется менять. В одну руку плетку, в другую — страпон, а во рту кляп. Потому что из-за таких, как вы, скоро будет вот такое правосудие. Слово никому не скажи: только посадил, так сразу выпусти! Чистой воды садизм…

Недовольно бурча, этот верный страж порядка повел нас на свободу, заявив по пути, что там ждут две квитанции со штрафами.

— Один пойдет на ремонт ограждения, — ворчливо пояснил он. — А другой за возмущение общественного спокойствия…

И, заведя нас в свой кабинет, отдал две желтые бумажки, суммарно потребовавшие двенадцать тысяч имперских рублей. Да уж, еще никогда отдых не выходил нам так дорого. Такое чувство, что ограждение у колонны из золота, а за спокойствие мы платим лично императору. И ведь скидок явно нет — разве что для постоянных клиентов.

Следом глава участка выложил на стол изъятые ранее смартфоны, документы и ключи от машины.

— А сама тачка где? — сгребая их, спросил друг.

— А у вас что, права где-то нашлись? — язвительно отозвался полицейский. — Вот как будут с собой, так на штрафстоянке и заберете. А пока, господа, смотрите, даю лайфхак: берете ногу, ставите, — он топнул по полу, — потом берете другую и ставите чуть дальше, — и топнул другой для наглядности. — Это называется идти. Поняли процесс? Так вот, будьте любезны, идите отсюда. И очень надеюсь, больше вас здесь никогда не видеть…

“Какой мудрый совет,” — с иронией бросил Глеб, когда мы покидали этот гостеприимный кабинет.

Ну да, видимо, за такие мудрые советы он и получил свою важную работу. Пьяных от дворца отгонять и расталкивать их по клетушкам.

Как выяснилось, за время нашего заключения столицу захватила ночь. Дворцовый мост развели, и его половинки, как крылья, взмывали в темное небо. Не успели мы далеко отойти от участка, как нас окликнула одинокая фигура, стоявшая у набережной Невы. Наш новый знакомый, явно не наобщавшийся в камере, сейчас топтался у гранитного парапета, с задумчивым видом глядя на черные волны и выпуская в воздух колечки дыма.

— Что, по ту сторону вплавь собрался? — ухмыльнулся Глеб.

— Ага, — отозвался Вяземский с легкой иронией, — вот стою, решаюсь.

— Имей в виду, — заметил я, — еще и в воду спасать не полезем.

Хмыкнув, он бросил окурок в реку.