Мессир Константин. Дом колдуна (СИ)

И вот сейчас я пытался найти это “свое все”. То, что он собирался мне дать, и то, чего лишил. Ведь одна душа, которую сейчас хранил я, — это далеко не предел. А где предел?

Отличный вопрос, ибо книг про мою силу в открытом доступе не было. Легко найти труды по всяким порошкам и зельям, чуть сложнее накопать что-то про проклятия или некромантию. Последние, кстати, как раз очень много копают. Но некроманты возвращают лишь трупы — бездушные тупые машины, которые подвластны их воле. Я же мог вернуть к жизни человека по-настоящему и у кого угодно мог эту жизнь забрать, вытянуть из него вместе с душой — просто голыми руками. И это, кстати, тоже был не предел. Отец говорил, что с такой силой, как у меня, можно научиться убивать обычным касанием. Такого даже он не мог, а он не выносил чего-то не мочь. Вне всяких сомнений, у него были планы на меня, когда я его обломал.

Я обходил полку за полкой, но искомого переплета пока не встретил. Ну и где эта книга? В памяти остались торчащие в стороны нитки, которые стягивали вырванные из разных источников листы. Внутри же вообще творился хаос: узкие страницы сменялись широкими, длинные — короткими; за старыми пожелтевшими без всякого предупреждения шли относительно новые. Я помню, с каким тяжелым треском распахивался переплет, как раненый зверь постанывая от усилий. Однако сейчас ничего подобного в кабинете не было. Корешок в камине, что ли, поискать? С него станется. Но в камине было чисто — видимо, не настолько подготовился к своей кончине, чтобы сжечь все. В конце концов, он скорее бы сжег меня самого, чем свои изыскания. Или может, он мне все-таки хоть что-то оставил?.. Хотя нет, не хотелось об этом даже думать — только разочаровываться лишний раз.

Наконец я отложил пока ни к чему не приведшие поиски. Книжные полки, стоявшие на виду, были явно не тем местом, где прячут ценности. Без сомнений, в доме есть тайники, но не ломать же здесь все. Хотя энергии сейчас было более чем достаточно — с самого утра Темнота словно распирала меня изнутри, требуя ее выплеснуть. Я уже и не помнил, когда был таким бодрым, будто до краев переполненным силой. Чувствуя, как она клокочет внутри, я распахнул ладонь, и ее тут же обвило густое черное облачко. Я немного покатал его, формируя тугой темный сгусток, вспоминая, возвращая себе навыки, которыми не пользовался восемь последних лет, и, распахнув окно, швырнул в решетку ворот. Черный мячик со звоном ударил, будто камень залепил по железу.

Так мы и играли в детстве: ставили бутылки на небольшой поляне и били по ним на счет — я Темнотой, Глеб обычными булыжниками. Отец, когда я ему показал, как метко могу, назвал это детской глупостью и пустой тратой сил. Но, во-первых, этим я восхищал друга, а, во-вторых, после смерти деда отец сам отправил меня в Родное поле и, чем я там занимался, не особо интересовался.

Второй вещью, которая хорошо получались в детстве, были черные завесы — довольно плотные, вязкие как туман, в которых можно застрять. Играя, мы с Глебом частенько разбрасывали их по полям и старались прорвать. Порой в них забредали овцы и несчастно блеяли, не понимая, где выход. Чернота снова послушно окутала ладонь. Я поводил ею в воздухе, формирую завесу. Но вместо этого вышел лишь слабенький дым, как будто сломанный мотоцикл протарахтел мимо — причем уже очень давно.

Внезапно в дверь постучали.

— Константин Григорьевич, — донесся с той стороны голос Савелия, — можно?

Я торопливо развеял черноту, как подросток дым от только что затушенной сигареты. Не хотелось показывать свои эксперименты, пока они не были такими, которые мне бы хотелось показывать. Приказчик наверняка видел что-то более стоящее — у него.

— Да, — ответил я, — заходите.

Дверь распахнулась, и в кабинет с деловым видом вошел Савелий, собираясь обсудить самое интересное — мое свежеобретенное финансовое благополучие.

Ожидаемо он начал с поздравлений, что я таки вступил в наследство.

— Думаю, Григорий Маркович хотел оставить этот дом вам, — добавил он напоследок.

Интересно, все это будут повторять? Поверю, только когда его портрет скажет мне это лично, однако тот пока что лишь ухмылялся.

— Неужели? Прямо-таки хотел?

— Ну, — приказчик слегка замялся, — у мессира был сложный характер…

Какая тактичная замена слову “отвратительный”, а то и другому — чуть более матерному.

Покончив с формальностями, мы наконец перешли к делам. Сначала обсудили, как здесь был устроен процесс сбора и вывоза скверны. А устроен он оказался с максимальным удобством. В подвал имелся отдельный вход с заднего двора, который после смерти прежнего хозяина тоже был запечатан Темнотой, а сейчас вновь стал доступен. Так же за городом у нас имелся собственный склад, довольно большой — там скверну хранили, паковали по кубикам и поставляли покупателям, в основном оптовым. Сейчас правда, у сотрудников длился вынужденный отпуск, но все готовы приступить к работе, как только позволит новый хозяин — то есть я.

— Все теперь зависит от вас, — подытожил Савелий и напряженно замолк, ожидая моего решения.