Мессир Константин. Дом колдуна (СИ)

Без всякого стеснения Юрий перешел на бег. Даже дом уже не так пугал — хуже всего был этот наследник, чей взгляд пробрал аж до костей. Наличие или отсутствие в человеке Темноты никак внешне не определить, кроме одного места — глаз, которые являются как бы окошками в душу и которые время от времени чернеют, если Темнота есть внутри. Она как будто вылезает с той стороны и смотрит на мир.

В своих глазах делец никогда ничего такого не замечал, сколько ни всматривался — лишь иногда мелькали едва заметные всполохи, когда он пытался кого-то уговорить. А у этого… Нужное слово как-то не подбиралось, даже думать про него было жутко. В этих и без того черных глазах вдруг появилась даже не чернота, а страшный глубокий мрак — как будто приглашая в глубину огромной могилы. Он очень быстро исчез — всего доля секунды и растворился. А потом с диким грохотом распахнулась входная дверь… Юрий даже сейчас вздрагивал, вспоминая. Ну и сынок был у этого колдуна — прямо ему под стать. Он же казался вполне обычным…

На скорости делец выскочил за угол — прямо к табличке “Осквернено”, только сейчас в полной мере поняв ее значение. Он распахнул дверцу ждавшей его черной машины и запрыгнул внутрь, чувствуя, как дико колотится сердце.

— Деньги взял? — не давая опомниться, проскрипел этот мерзкий вонючий старик.

— Отказался.

— Чего?! Я тебе за что вообще плачу?!..

Брызжа слюной, старик уставился на него, и Юрий аж поежился. Чернота сверкнула в иссохшихся глазницах, как далекий мрачный фонарь. Ну вот опять эти глаза. Зачем он вообще во все это полез?

— По-моему, — осторожно начал он, — этот дом не получится купить. Такое ощущение, что у него уже появился хозяин…

— С чего он появился?! — старикан аж закашлялся. — Что ты несешь? С этим домом не справится какой-то юнец!

— Но это же сын…

— Павловский говорил, что его сына больше нет! Он же не зря это говорил! — старик, казалось, сейчас задохнется.

Тут можно здорово поспорить. Для того, кого нет, этот — подходящего слова до сих пор не подбиралось — был пугающе живой. Куда живее сидящей рядом мумии. Взгляд невольно упал на морщинистый палец, который украшало тяжелое кольцо с гербом. Позолоченная змея толстыми кольцами обвивалась вокруг надгробия и наводила жуть. Куда ни повернись, везде одна жуть. Чувствуя, как все еще колотится сердце, Юрий впервые задумался о том, что с ним будет после. За его дар убеждать людей Темнота в обмен возьмет его душу — тогда сделка казалась крайне выгодной. Что такое душа — ее даже не пощупать. Но сейчас он уже и сам не знал, стоило ли оно того?

— Завтра ты снова пойдешь, — проскрипел рядом старик, — и наконец заставишь его продать дом!

Заставить? Его?.. В эту секунду Юрий принял второе важное решение в своей жизни — после той чертовой сделки с Темнотой. О нет, больше он в этот дом не пойдет — даже за километр не приблизится. Он больше вообще не будет работать с колдунами.

Ep. 10. Темная сторона (IV)

За окном была темнота. Темнота, казалось, была повсюду. То и дело под дверью моей комнаты мелькала тень — явно не человеческая. Там будто проползало что-то огромное, неспешно протаскивая палец за пальцем — раз за разом, туда-сюда, расхаживая кругами как докучливый часовой. Хочешь ко мне — так рискни вломиться. Но тень лишь продолжала мельтешить, вызывая досаду. Не выдержав, я сам распахнул дверь — однако по ту сторону было пусто, и только луна разбрасывала кривые лучи по темному коридору. Казалось, этот дом играет со мной.

На тумбочке около кровати задергался смартфон. Звонила ведьмочка, видимо, решившая больше не сердиться. Я принял вызов, и в окошке видеосвязи появились копна каштановых кудряшек и веснушчатый нос.

— Все, — с ходу заявила его обладательница, — я больше на вас не обижаюсь! Но могли бы и сказать, что едете за твоим наследством, а не просто развлекаться.

— А сама не догадалась?

— Догадалась, — подруга гордо тряхнула кудряшками. — А потом еще и бабушка сказала, что у тебя теперь дом в столице…

Под дверью снова промелькнула надоедливая пятипальцевая тень. И ведь точно знаю, что если опять открою — там опять будет пустота.

— А еще бабушка сказала, — болтала Агата, — что тебе и титул вместе с домом перейдет. Правда?

— Любишь же ты сплетни собирать.

— А что такого? — отозвалась она. — Это же твое наследство. Ты же сам хотел быть как твой отец…

Темная улица тонула в тишине, чего не скажешь об этой комнате. Луна казалась уродливой, как будто ее обкусали со всех сторон и выплюнули обратно.

— Чего я хотел? — я вернул взгляд на экран.

— Ну как же, — растерянно протянула подруга, — ты же говорил, что хочешь быть таким же крутым, как твой папа…

Ох уж эта дырявая девичья память — не помнят того, что сами творили еще вчера, зато тебе припомнят то, о чем ты уже и сам давно забыл. Папа?… А я вообще так хоть когда-то говорил? Какой он, к черту, папа. Папы со своими сыновьями так не поступают.