Мессия Дюны

– «… И в настоящем виде предлагаю суду это обвинение».

В наступившем молчании Корба качнулся вперед, вытянув шею, впиваясь руками в колени. Шея со вздутыми жилами напряглась, словно он готовился к прыжку. Он заговорил, и язык его мелькал между зубами.

– Ни словом, ни делом не преступал я фрименских законов. По праву я желаю встать лицом к лицу с обвинителем!

Незамысловатый протест, подумала Алия.

Но она видела, что слова Корбы оказали существенное воздействие на наибов. Они знали Корбу. Он был одним из них. И чтобы сделаться наибом, сумел проявить и храбрость, и осторожность. Конечно, Корба лишен блеска, но он надежен. Не из тех, что командовали джихадом, – просто хороший и надежный интендант. Не рыцарь-паладин, конечно, но наделен древней добродетелью фримена: нужды племени превыше всего.

Вспомнились горькие слова Отхейма, переданные ей Паулем. Алия окинула взглядом галерею. Любой из них мог представить себя на месте Корбы, а некоторые имели на то причины. Но и ни в чем не повинный наиб опасен ничуть не менее, чем этот злоумышленник.

Корба тоже ощущал это.

– Кто обвиняет меня? – резко спросил он. – По праву фримена я требую поединка с обвинителем.

– Что, если ты сам обвиняешь себя? – бросила Алия.

И прежде чем он успел справиться с собой, мистический ужас на мгновение лег на лицо Корбы. И любой мог прочесть на нем: могущества Алии достаточно, чтобы обвинять его: и обвинения эти пришли из царства теней, из Алам аль-Митхаль.

– Кое-кто из фрименов помогает нашим врагам, – продолжила Алия. – Они разрушают водяные ловушки, они взрывают арыки, отравляют посадки, грабят хранилища.

– А ныне… они посмели выкрасть червя из Пустыни Его, отправить в другие миры!

Голос этот знали все… Муад’Диб. Пауль вошел через дверь, раздвигая плечами охрану, и подошел к Алие. Провожавшая его Чани осталась у края комнаты.

– Мой господин… – проговорил Стилгар, не поднимая глаз к лицу Пауля.

Пауль обвел галерею пустыми глазницами, перевел взгляд на Корбу.

– Ну, Корба, где же твои хвалы?

На галереях послышалось бормотанье, оно становилось громче, доносились отдельные слова и фразы: «…Закон о слепых… обычай фрименов… в Пустыню… кто нарушает!..»

– Кто смеет говорить, что я слеп? – рявкнул Пауль, обратившись лицом к галерее. – Не ты ли, Раджифири? Я вижу, ты сегодня в золотом кафтане. На синей рубахе под ним видна уличная пыль; ты ведь всегда был неряхой.

Раджифири выставил руку перед собой, пытаясь тремя пальцами – «козой» – оградиться от зла.

– Обрати к себе свои пальцы! – крикнул Пауль. – Мы знаем, где кроется зло! – И он вновь обернулся к Корбе. – Я вижу вину на лице твоем.

– Вина не моя! Может быть, я имел дело с виновными, но… – и Корба умолк, бросив испуганный взгляд на галерею.

На ходу поняв брошенный Паулем намек, Алия встала, спустилась с возвышения, подошла к краю стола, за которым сидел Корба. Безмолвно, знающим взглядом смотрела она на Корбу.

Тот отвел глаза, задергался, оглядываясь на галерею.

– Чьи глаза ты ищешь? – спросил Пауль.

– Вы же слепы! – выпалил Корба.

На миг Пауль почувствовал жалость к нему. Верховный квизара тафвид впутался в сеть видения столь же плотно, как и все остальные.

– Чтобы видеть тебя, не нужно глаз, – проговорил Пауль. И принялся описывать Корбу: каждое движение, каждый испуганный, молящий взгляд, обращенный к наибам.

Отчаяние овладело Корбой.

Алия видела, что он может сломаться в любую секунду. И на галерее это должны понимать тоже, думала она. Кто его соучастники? Она глядела на лица наибов, подмечая малейшие движения невозмутимых физиономий… гнев, страх, неуверенность… и вину.

Пауль умолк.

В жалкой попытке заставить голос звучать гордо Корба выдавил:

– И кто же обвиняет меня?

– Отхейм, – отвечала Алия.

– Отхейм умер! – запротестовал Корба.

– Откуда ты знаешь? – осведомился Пауль. – Через собственных шпионов? Ах, конечно же, все мы знаем про твоих посыльных и шпионов. Нам известно, кто доставил сюда камнежог с Тарахелла.

– Для защиты Квизарата! – завопил Корба.

– Ну и как же он попал в руки предателей? – спросил Пауль.

– Его украли, и мы… – Корба глотнул и умолк. Взгляд его лихорадочно метался справа налево. – Все знают, что голосом моим говорила любовь к Муад’Дибу. – Он поглядел на галерею. – Разве может мертвец обвинять фримена?

– Голос Отхейма не умер, – отвечала Алия и остановилась, когда Пауль прикоснулся к ее руке.

– Отхейм прислал нам свой голос, – продолжил Пауль. – Он называет имена, он говорит о предателях, называет места их сходок и время. Разве ты не видишь, Корба, на Совете наибов кое-кого не хватает? Где Меркур и где Фаш? И Кеке Хромого сегодня нет с нами. Еще Таким… где он?

Корба водил головой из стороны в сторону.