Мессия

Восстанавливать колонию Бразилия, Ричард и Ле Брюн отправились восьмого января 1202 года. Изабелла Иерусалимская отлично поладила с женой адмирала, Констанцией Тулузской, и со всей энергией принялась приводить в порядок быт маленькой колонии, начиная с перестройки, вернее, достройки крепости. В свите Изабеллы всегда находились архитекторы, а уж в путешествие она взяла с собой аж троих. Мало ли, что им удастся подсмотреть, особенно в Индии, и вот, гляди-ка, оказывается не зря их с собой возили. Подглядели ли они что-то в Индии, пока непонятно, но за перестройку Нью Йорка, двое из них взялись с энтузиазмом, несмотря на нехватку рабочих рук и материалов. Третьего забрали с собой. В Бразилии тоже предстояло строительство, и пусть лучше его план составит профессионал своего дела.

Посещение Панамы и Мексики оставили на обратный путь, поэтому в Бразилию прибыли уже двадцать девятого января. Место, где была основана первая колония, архитектор забраковал категорически, поэтому начали с поиска нового. Подходящее отыскали на третий день, в двух лигах выше по течению реки, там невысокую возвышенность, с пологими склонами, с трёх сторон огибал небольшой ручеёк, и при желании, можно было завести воду прямо в крепость. На винджаммерах так высоко по течению, конечно, не подняться, речушка была мелковата и фарватер имела извилистый, но эта проблема дёшево решалась постройкой речного флота. Всё равно теперь границы колонии придётся расширять, в том числе и вглубь континента, так что лодки пригодятся в любом случае.

Преторианцы, хоть и были причислены к благородному сословию всадников, своё легионерское прошлое не забыли, и от работы не отказывались. Они даже радовались возможности заняться делом, после такого продолжительного плавания, так что работа буквально закипела. Всё-таки тысяча восемьсот здоровых мужиков – это сила.

Висельников-переселенцев оставили архитектору, заниматься земляными работами, а преторианцы валили строевой лес возле берегов, выше по течению, сплавляли его, а заодно в каждой из деревушек прихватывали пленного. Разобраться с тем, что случилось, было необходимо, но местного языка никто не понимал, поэтому выхватывали самого нарядного и важного и отправляли в ставку, остальным же, при малейшем противодействии следствию, били морды. Легонько. Злобствовать, а тем более, проливать кровь, Ричард запретил категорически. Если, конечно, не возникнут особые обстоятельства.

Особых обстоятельств не возникало, за две недели, преторианцы углубились в джунгли уже на три лиги, стройматериалы копились, пленных собралось уже восемнадцать, но выяснить происшедшее так и не удавалось, слишком мал был у Ле Брюна словарный запас в языке местных аборигенов, и вот, к исходу второй недели, к месту строительства вышел старик-индеец, вполне понятно изъясняющийся на лингва-франка. Оказалось, что он шаман одного из местных племён, при этом христианин, ученик и ближайший помощник пропавшего падре Николаса.

– Он сам умер. Никто из наших не посмел бы к нему прикоснуться, все считали его посланцем Бога Христа, самого сильного из Богов. Отпустите вождей, без них начнутся беспорядки, прольётся кровь. Я останусь с вами, вместо них.

– Если падре Николас умер сам, должна быть его могила.

– Она есть, я вам её покажу, только отпустите вождей, пока молодые не начали оспаривать их власть. Молодые глупы и не знают меры, прольётся много крови.

– Отпустим. Расскажи, что случилось после смерти падре.

История банальнейшая. Падре Николас, как выяснилось, окормлял целых восемнадцать племён, которые до его появления жили своей бурной политической жизнью. Воевали, мирились, заключали и разрывали союзы, снова воевали и снова мирились. Появление белых людей стало очень значительным событием в жизни местных племён, а миссионерская деятельность падре на долгое время всех примирила. Никто не хотел навлечь на себя гнев Великого Бога Христа, от имени которого тот говорил, поэтому враждовать между собой перестали и начали совершать совместные набеги на дикарей из глубин джунглей. Чтобы собирать сок каучуконосов и какао-бобы, годились свои женщины и дети, а вот для заготовки древесины, уже требовались рабы. Объединившийся племенной союз креп, рабов, как и добычи, становилось всё больше, росла производительность, а значит и вознаграждение в виде различного оружия, уже казалось, что наступил золотой век, но тут умер падре. Его похоронили и сорок дней ждали, пока Великий Бог Христос пришлёт нового пастыря, но так и не дождались, тогда и встал вопрос – что с этим всем теперь делать? Слово за слово и понеслось. Кто первый начал, совершенно не важно, не он бы, так другой, всё равно закончилось бы всё пожарищем. Церковь, кстати, сгорела случайно. Дни стояли сухие, и огонь на неё перекинулся с одного из складов с какао-бобами. Такие вот дела…

– Если ты был помощником падре и его учеником, то почему же ты не остановил их, Жан? – спросил Ле Брюн.