Мессия

Та самая женщина, штатный полицейский психолог, заходит однажды к Реду во время ленча, и этот визит выливается в словесную пикировку, без которой, по здравому разумению, вполне можно было обойтись. Он указывает ей на то, что теперь, когда они выявили модель поведения убийцы, подозревать его в близости к нервному срыву просто нелепо. Пошла бы она на хрен, эта докторша, да и комиссар с ней вместе, если он собирается обращать внимание на ее бредни. Это его, Реда, дело, и он распутает его, чего бы то ни стоило. Даже ценой жизни.

С последней фразой, судя по выражению лица консультантки, у него вышел явный перебор. Лучше бы попридержать язык, но что сказано, то сказано.

Терпение. Им всем необходимо терпение.

Но как раз терпения Реду недостает. Он уже поставил ногу на порог и приоткрыл дверь в сознание Серебряного Языка, но, хотя эта дверь и не захлопнулась перед его носом, раскрыть ее хотя бы на дюйм пошире никак не удается. Конечно, ему понятно, что ожидать немедленных результатов в высшей степени неразумно. Понятно, что расшифровка кода — это только начало. Дункан безусловно прав — сама по себе она может никуда и не привести. Это неполное, кастрированное знание лишь усиливает у Реда ощущение беспомощности. Ему под силу предсказать некоторые особенности предстоящих убийств, но не под силу предотвратить эти убийства. Имена на листке бумаги. Хроника предсказанных смертей.

Как избалованный ребенок, Ред обижается на то, что его умные догадки не вознаграждаются должным образом. Ведя мысленный диалог с Серебряным Языком, он сетует на то, что убийца бросает «заряженные» кости и каждым своим ходом все еще опережает Реда. Преступник остается в маске и видит все его карты, а он, сыщик, по-прежнему ведет охоту вслепую. Просеивает стог за стогом в поисках иголки, которая, возможно, никогда так и не выйдет на свет.

Несмотря на то что алгоритм действий убийцы уже известен, они, как и раньше, называют его Серебряным Языком. Придумывать какое-то религиозное прозвище как-то не хочется, не говоря уже о том, что все привыкли к старому. Они думают о нем именно как о Серебряном Языке.

Всю следующую субботу, включая вторую половину дня и вечер, Ред полностью поглощен делом. Ни о чем другом он не думает. Сьюзен уходит, возвращается и уходит снова на девичник, к одной из коллег по работе. В последнюю неделю Ред ее почти не видит. Разве что, возвратившись перед рассветом домой, залезает в ту же постель, где спит она, а потом, по пробуждении, в усталом молчании пьет с ней на кухне утренний кофе. Он понимает, что, воздвигая между ними барьер, снова отталкивает ее, но она, похоже, ничего не имеет против. Во всяком случае, в те редкие мгновения, которые они проводят вместе, ничего на сей счет не говорит. Возможно, принимает это как данность, а возможно, накапливает раздражение и досаду, которые в один прекрасный день непременно дадут о себе знать. Так или иначе, но даже чтобы толком поразмыслить о том, что же у нее на уме, у Реда нет времени.

Поздно ночью в субботу он проваливается в лишенный сновидений сон, пробуждается воскресным утром и видит Сьюзен, спящую на кушетке. На полу валяется номер «Ньюс оф зе уорлд». Должно быть, она купила эту воскресную многостраничную газету по пути домой, в одном из работающих допоздна киосков у метро.

Ред садится на пол и поднимает газету. Он переворачивает ее, чтобы посмотреть на первую страницу.

И в глаза ему бросается набранный жирным шрифтом, двухдюймовыми буквами, заголовок.

Это главный материал номера. Вводная часть на первой странице и еще четыре страницы внутри. Страницы с первой по пятую включительно. «В ГОРОДЕ ОРУДУЕТ „УБИЙЦА АПОСТОЛОВ“».

62

Воскресенье, 25 октября 1998 года

— Это кто-то из вас троих, не иначе. Кто-то свой.

Снова, как на прошлой неделе, когда праздновали расшифровку кода, они собрались на кухне у Реда. Но тогдашнее событие объединяло их, а нынешнее, напротив, разделяет. Кто-то слил эту историю репортерам, но ни один не сознается.

Теперь между ними воцарилась подозрительность. Все внимательно следят друг за другом, все полны недоверия.

Кейт заговаривает первой.

— Ред, не стоит наседать на нас с обвинениями, это делу не поможет. Тем паче что это вовсе не обязательно кто-то из нас. Утечка могла произойти с подачи Лабецкого, комиссара или любого полицейского из тех, которые на той неделе рассылались нами по церквям. Кто-то из них мог разузнать больше, чем ему следовало. А возможно, утечки не было вовсе, и это просто совпадение. Кто-то из репортеров «Ньюс оф зе уорлд» мог дойти до этого своим умом. Не одни мы такие сообразительные. Вдруг журналисты вели собственное расследование, а к нам за сведениями не обращались, зная, что все равно ничего выведать не удастся.