Месс-Менд, или Янки в Петрограде

В комнате Мика было тепло и уютно. Виллингс усадил дрожавшего от холода подростка в кресло возле камина и коротко рассказал Тингсмастеру о том, что произошло. Во время его рассказа Мик несколько раз внимательно посматривал на своего странного гостя, а когда Виллингс наконец замолчал, он встал с места, вынул изо рта трубочку, подошел к мисс Ортон и протянул ей свою широкую руку. Мик Тингсмастер мало кому протягивал руку. Мисс Ортон вложила в нее свои ледяные пальчики.

- Пойдите пошлите кого-нибудь на выручку Лори, - сказал Мик Виллингсу и Нэду.

Пока все это происходило, техник Сорроу, забравшийся в самый дальний угол, тоже с большим любопытством вглядывался в ту, что была одета мальчиком, но отзывалась на имя "мисс" Ортон.

Виллингс и Нэд ушли. Тингсмастер придвинул свой стул к креслу, подбавил угля в камин и произнес своим мягким голосом:

- Мир невелик, дорогая мисс. Он даже очень маленький. Я узнал вас сразу, потому что частенько видел, как вы шли с музыкальной папкой по нашим улицам в свою школу. Ведь вы - дочка машинистки миссис Ортон, работающей в конторе у Морлендера?

Девушка повернулась лицом к спинке кресла, уткнулась в нее и отчаянно зарыдала.

Техник Сорроу на цыпочках подошел к Мику из своего угла и шепотом произнес:

- Работала, Мик, работала. Неужто не знаешь? Несколько дней, как ее нет в живых.

Резким движением мисс Ортон снова повернулась к ним. Слезы ее высохли. Странно было видеть холодное выражение ненависти, исказившее это очень юное, прекрасное лицо.

- Кто вы? Какие вы люди? - тоже шепотом спросила она.

- Мисс, вы у честных людей. Я вас ни о чем не спрашиваю, но если вам нужна помощь, выложите всю правду.

- Я скажу всю правду, и вы будете первыми, кто ее услышит от меня. Но знайте, за вашу доброту вы жестоко поплатитесь. Я несчастное существо, у меня есть страшные враги, и самый лютый враг - это я сама.

- Полно, дитя, - мягко проговорил Тингсмастер. - Валяйте-ка все, как оно есть, начистоту.

Мисс Ортон несколько мгновений глядела на огонь. Глаза ее приняли горькое и дикое выражение. Потом она медленно заговорила, все не сводя глаз с огня:

- Меня зовут Вивиан Ортон. Я дочь капитана Ортона. Он умер десять лет назад, оставив меня и мою мать без всяких средств. Я училась и была еще подростком. Моя мать, чтобы дать мне окончить школу, поступила машинисткой в контору Морлендера... Мать моя была в то время в полном расцвете своей красоты. Я кончила школу и тогда узнала, что мать полюбила Морлендера.

- Старика или молодого? - прервал Тингсмастер.

- Иеремию Морлендера. Вы его знаете. Он казался честным человеком. Мы жили очень скромно, в маленьком домике, с одной прислугой. Мать была очень счастлива, она ждала ребенка. Они должны были пожениться месяц назад, и, помню, он страшно стеснялся сказать об этом своему сыну... Но мы обе так верили! Мама готовилась к свадьбе. Я помогала ей. Неожиданно Морлендера командировали в Россию. Перед отъездом он забежал к нам сказать об этом и обещал тотчас, как приедет, быть у нас. Около месяца не было вестей. Потом пришли от него письмо и посылка...

Тут мисс Ортон снова остановилась, чтоб судорожно проглотить поднявшееся из горла рыданье.

- Не могу вам сказать, как мы обрадовались. Письмо было из России, с незнакомой маркой. А в посылке - необычные конфеты и печенье.

- О чем он писал? - спросил Сорроу.

- О том, что скоро вернется и тотчас же будет свадьба... Мы с мамой устроили праздник. Она убрала стол, украсила его цветами, уставила присланными сладостями и села в кресло. Я подсела к ней, но у меня почему-то было тяжело на душе, и я ни до чего не могла дотронуться.

Мама взяла из вазы красивую конфетку и вздохнула:

"Как мне больно, Вивиан, что, кроме нашей Кэт, мы никого не можем позвать к себе и угостить!"