Месяц за Рубиконом

– Иди, тренируйся, – бюрократ посерьёзнел. – У тебя зияющие пробелы во всей подготовке, Макс. Через четверть часа тебя ждут на огневом полигоне.

– А мне надо? – уточнил я. – Раз я разведчик?

– Всё надо, всё. – Валь вернулся за стол. Положил руку на мутный гель. Ему явно не терпелось заполнить на меня ведомости, классифицировать и успокоиться. – Удачи, Макс!

– Не было ничего нового из моего Гнезда? – спросил я на всякий случай.

– Нет, никого не поступало.

– А в другие лагеря?

– Ваших чаще к нам, если нет перегруза, – сказал Валь. Но всё же помолчал секунду, общаясь с системой. – Нет. После тебя из гнездниковского Гнезда никого и ничего не поступало.

Я кивнул.

– Да судя по твоему рассказу – долго ещё не поступят, – добавил он. – Гнезду восстанавливаться надо!

– И то верно, – сказал я и вышел.

Гнезду надо восстанавливаться.

Я никогда не вернусь на Землю и никогда не увижу Дарину. Когда я рядом с ней, то произвожу слишком много смыслов. А смыслы – это как раз то, из-за чего идёт война в космосе. Нас не оставят в покое, нам не позволят быть рядом.

Потому что Земля – родина Прежних. И те смыслы, что возникают на Земле, и поныне достаются им.

Поэтому Дарина станет хранителем Гнезда и навсегда обо мне забудет. А я…

В тамбуре я снова посмотрел в «зеркало». Мои волосы как раз заканчивали темнеть, утрачивая белёсый цвет инопланетян тэни.

Разведчик.

Ну надо же!

Наружная дверь открылась, я вышел, кивнул страже.

И огляделся.

Единственная землеподобная планета звезды Росс 128 уныла до зевоты.

Она ровная, как бильярдный шар. Может быть, тут есть моря и океаны, но они покрыты коркой льда.

Сверху всё присыпано снегом.

И в этой бескрайней снежной пустыне (Саельм больше Земли, хотя сила тяжести тут примерно земная), разбросаны тренировочные лагеря Изменённых. По-моему, их около тысячи, в каждом тренируется около пятисот человек… да, простите, уже не человек, а мутантов.

За полгода из стражи и других, более редких профилей Изменённых, получаются отлично подготовленные солдаты, воюющие за Инсеков.

С кем?

С другими разумными видами, то есть с инопланетянами. И с точно такими же Изменёнными, но воюющими на стороне Прежних.

То есть на стороне людей.

Вот такая сложилась интересная ситуация.

И всё ради сингулярности. Ради того, чтобы цивилизация смогла возвыситься, перейти в следующую форму существования, стать Высшими.

Для этого нужны смыслы – хотя я так до конца ещё и не понял, что это такое. Смыслы порождает только живой разум.

Ради этого и воюют в космосе. Всё остальное – пространство, вещество, энергия – имеется в избытке.

Я, кстати, подозреваю, что нынешний вид Саельму придан искусственно. Ну откуда на безжизненной ледяной планете взялся бы кислород в таком количестве, что можно свободно дышать?

Да и звезда Росс 128 – не тёплое земное солнышко. Она крошечная, в пять раз меньше и в семь раз легче Солнца! Тусклая, скорее тёмно-оранжевого, чем красного цвета, древняя и умирающая звезда. Будь Саельм на том же расстоянии от неё, как Земля от Солнца – тут весь воздух бы замёрз.

Но Саельм кружит по орбите у самой звезды, в двадцать раз ближе к ней. На таком расстоянии планету бомбардирует жёсткое излучение, да ещё и магнитное поле у неё куда слабее земного (человеку пришлось бы несладко, Изменённые крепче).

Хотя насладиться видом звезды – единственным, что здесь по-настоящему красиво, – человек бы успел.

С такой орбиты Росс 128 выглядит гигантским! В четыре раза больше, чем Солнце. Огромный тускло-оранжевый блин, ощутимо быстро ползущий по небу. Когда он опускается к горизонту, то кажется, что планета вот-вот в него скатится…

Год, кстати, здесь длится меньше десяти дней.

Ума не приложу, почему вначале Прежние, а потом Инсеки выбрали этот мир для тренировок Изменённых. Может быть, для того, чтобы новоприбывшие сразу осознали свою ничтожность и своё место в мироздании?

– Красиво, – сказала стража, глядя на меня.

– Ничего так, – согласился я, не отрывая взгляда от умирающей звезды. Ей ещё долго умирать, несколько миллионов лет. – Ты тут давно?

– Семь месяцев, – ответила стража. Конечно же, имелись в виду «стандартные», земные месяцы. – Скоро отправляюсь.

– Куда?

– Не знаю, – беззаботно ответила стража. – Куда пошлют. Стража – универсальная боевая единица. Наше Гнездо специализировалось на Уорхане, это горячие биоактивные болота. Но там сейчас тихо, вряд ли туда отправят.

– Угу, – я поморгал и отвернулся от звезды. Хоть и тусклая, но глаза всё-таки надо поберечь. – Слушай, ты не знаешь, тут есть Продавец?

– Где-то есть, но далеко, не в нашем лагере, – стража с любопытством смотрела на меня. – Ты ведь не стража, Макс? И не старшая стража. И не жница. И не учётчик. И не монах. И не тактик. И не доктор…

– Нет, – сказал я, прерывая его. Стражи вообще склонны к таким застреваниям, могут пару минут перечислять.

– А кто?

Подумав, я пожал плечами.

– Я джокер.

Стража подумала и уточнила:

– Это как в кино?

– Хуже. Это как в картах. Скажи, где тут огневой полигон?

Стража указала рукой и пробормотала:

– Странный ты. Будто человек.

– Таково Изменение, – ответил я.