Месяц на море

– Сию минуту, – незамедлительно ответила секретарь Ася. Она боготворила Архипову и даже старалась ей подражать, что было абсолютной офисной редкостью в наши дни.

Лушников появился тут же.

– Женя… Евгений Петрович, прошу тебя, не связывайся ты с этой теткой. Она все равно будет поступать по-своему. Ей наплевать на наши принципы и на историю кафедры. На то, что делал Чистяков. Она и о Чистякове-то ничего толком не знает, – Архипова усмехнулась, – но зато в курсе, что моя дочь живет в Испании. Она так и сказала – «живет».

– Я ничего не говорил…

– Я знаю, что никто ничего не говорил. К тому же она учится и работает.

– Александра… Львовна, – Лушников запнулся, – не обращайте внимания. Она долго здесь не протянет.

– Это смотря какие у нее цели, – задумчиво сказала Архипова. – Но кафедру такой, как она, я не сдам.

– Саша, перестань волноваться. Не переживай. Ты же знаешь. Я… и все наши – мы на твоей стороне.

– Спасибо. – Архипова улыбнулась. Она встала со своего места, подошла к Лушникову и потрепала его по волосам.

И в этот момент в кабинет заглянула Титова.

– Ох, извините! – сказала Юна Ильинична и скрылась за дверью.

Архипова посмотрела на Лушникова, тот – на нее. И оба расхохоталась. Они смеялись так громко, что в кабинет постучалась Ася.

– Александра Львовна… вы звали меня?.. – робко осведомилась она.

– Нет, Асечка, нет! Все хорошо! – еле вымолвила Архипова.

С Евгением Петровичем Лушниковым Архипову связывала давняя история. В те времена, когда заведующим был Григорий Наумович Чистяков, а Архипова – просто преподавателем, молодой и обаятельный Евгений Петрович в нее влюбился. И влюбился так, что однажды забыл про работу, лекции и студентов. Чистяков, добрая и деликатная душа, долго молчал и даже пытался делать вид, что ничего не происходит, но потом поговорил с Лушниковым. Тот все осознал и сделал Архиповой предложение. Она его отвергла, и более того – попросила забыть редкие встречи, которые у них все же случались. Потом эти двое почти не общались друг с другом. Прошло много лет, и они стали друзьями. Хотя в отношении Александры к Лушникову порой сквозила родственная забота. История с Титовой не нравилась Архиповой еще и потому, что у Лушникова были отношения со студенткой. И пусть этой студентке было двадцать лет, и о романе знали ее родители, и не за горами была свадьба, Архипова понимала, что такие, как Юна Ильинична, из всего могут сделать помойку.

Наверное, из-за утренней суеты день пробежал быстро. Глядя на сумрак за окном, Архипова предвкушала выходные за городом в обществе Степановых. «Зимний лес, печка, уютный дом, разговоры за столом… И так два дня. Никаких мыслей, никакого беспокойства», – думала Архипова. На дачу она собралась ехать прямо с работы.

В электричке людей было мало – скорее всего, большая часть тех, кто ездил на работу в Москву, решила зависнуть в городе. Наутро не надо было никуда спешить, уже чувствовалось приближение праздников, кафе, бары и клубы зазывали, соблазняли и обещали. Александра сама любила «погулять» в пятницу. Предстоящие два дня выходных казались почти отпуском. Но сейчас, после общения с Титовой, хотелось тишины пригорода. Она бы отвлекла от бесконечного мысленного перемалывания этого случая. Архипова придавала большое значение отношениям в коллективе, а про то, какая сильная связь может быть между единомышленниками, ей объяснил еще Чистяков.

На перроне в Перхушково ее встречал муж подруги.

– Толя! Привет! – Архипова помахала рукой, и в ее сторону двинулся высокий седой мужчина. Он носил бороду и имел портретное сходство с небезызвестным путешественником Афанасием Никитиным. Борода была короткая, но богатая, густая, а волосы на голове, покрытые вечерним инеем, были откинуты назад.

– Ах, какой же ты красавец! – воскликнула Александра. Они обнялись.

– Ты это моей Татьяне скажи! – молвил «Афанасий Никитин». – А то ворчит на меня, ругается все время.

– Это она любя, – рассмеялась Архипова. Свою подругу, даму горячую и языкастую, она хорошо знала.

– Да это я так, ворчу… – улыбнулся Анатолий. – Знаю. – Он подхватил ее сумки, и они пошли к машине.

Было темно, нечастые фонари освещали все больше углы домов, а не дорогу. Это в городе небо даже зимними ночами светлое от огней. А здесь с неба спускалась темень, лес чернел, и заснеженные поля казались темными морями. Только огни домиков делали эту мрачноватую картинку душевной.

– И все же за городом хорошо! – сказала Архипова, усаживаясь в машину.

Толя рассмеялся:

– В этом вся ты! Любишь город, но не любишь деревню.

– Это правда. Но я люблю вас, и с вами мне всегда хорошо! – Архипова прижалась головой к плечу Толи.

– Тихо, тихо, сейчас в сугроб заедем! – испугался тот. Но испуг этот был скорее смущением. Анатолий был правильным и верным мужем. Александру он воспринимал как близкую родственницу.

Стол в доме оказался уже накрыт. И чего только на нем не было: салат с семгой, жареная картошка, обильно посыпанная чесноком и укропом, заливной судак, домашний окорок и прочее. Под столом что-то двигалось.