Мешок с костями

— Не только Дрейпера Финни преследовали видения того, что они совершили. Они преследовали всех. Не давали им ни минуты покоя. Кроме, возможно, Джереда Дивоура. Он прожил еще десять лет, не испытывая ни малейших неудобств. А вот парням снились кошмары, они слишком много пили, постоянно ввязывались в драки, свирепели, стоило кому-то упомянуть про «Ред топов».

— С тем же успехом каждый из них мог повесить на грудь плакат: «БЕЙТЕ МЕНЯ, Я ВИНОВАТ», — прокомментировал Фрэнк.

— Да. Не способствовало улучшению их настроения и еще одно обстоятельство: в Тэ-Эр их начали сторониться. А потом Финни умер, покончил с собой, бросившись с обрыва в каменоломню, и у щенков Джереда возникла идея. Глупая, конечно, но они не могли думать ни о чем другом. Заключалась она в следующем: если зарыть тела в землю там, где все и случилось, все придет в норму.

— Джеред с ними согласился?

— Судя по записям Джо, к тому времени они обходили его за милю. Короче, они вырыли мешок с костями, без помощи Джереда Дивоура, и перезахоронили в том месте, где я его и нашел. Думаю, произошло это в конце осени или в начале зимы 1902 года.

— Она ведь хотела туда вернуться? Сара. Чтобы как следует взяться за них.

— И за всех остальных. Тех, кто жил в Тэ-Эр. Джо тоже так думала. Именно поэтому она и не хотела больше жить в «Саре-Хохотушке». Особенно после того, как забеременела. Как же она, должно быть, перепугалась, когда я сказал ей, что хочу назвать нашего будущего ребенка Ки! Но я ничего не замечал.

— Сара думала, что сможет убить Ки твоими руками, если Дивоур откинет коньки, не успев завершить начатое. Все-таки древний, тяжело больной старик. Джо ставила на то, что ты ее спасешь. Такова твоя версия, верно?

— Да.

— Так она казалась права.

— Один я бы не справился. С той ночи, когда я увидел поющую Сару, Джо постоянно помогала мне. Сара не смогла ее нейтрализовать.

— Да уж, остановить Джо не так-то легко, — согласился Фрэнк и вытер глаза. — А что ты узнал о своей троюродной бабушке? Той, что вышла замуж за Остера?

— Бриджет Нунэн Остер. Для подруг — Брайди. Я спросил мать, и она клянется, что она ничего не знает, что Джо никогда не спрашивала ее о Брайди, но, думаю, она может и лгать. Эта девушка всегда считалась в семье «паршивой овцой», я это сразу понял по тому, как изменился голос матери, стоило мне упомянуть имя Брайди. Так что я понятия не имею, где и как она встретила Бентона Остера. Может, он приехал в Праутс-Нек в гости к друзьям и на танцульках начал флиртовать с ней. Почему нет? В 1884 году ему было двадцать три, ей — восемнадцать. Они поженились. А через шесть месяцев родился Гарри, тот самый, что утопил Кито Тидуэлла.

— То есть в тот момент ему только-только исполнилось семнадцать, — ахнул Фрэнк. — Святый Боже!

— К тому времени его мать стала глубоко религиозной женщиной. И он утопил Кито, в частности, и потому, что ужасно боялся огласки. Он не мог допустить, чтобы мать узнала о его участии в изнасиловании. Еще вопросы, Фрэнк? Уже поздно, пора и на боковую.

Какое-то время он молчал, и я уже решил, что вопросы иссякли.

— Еще два. — Мои ожидания не оправдались. — Не возражаешь?

— Деваться мне некуда. Слушаю тебя.

— Этот Потусторонний, о котором ты упоминал. Мне как-то не по себе.

Я промолчал. Потому что и мне было как-то не по себе.

— Ты думаешь, есть шанс, что он может вернуться?

— Такой шанс есть всегда, — ответил я. — Не побоюсь показаться высокопарным и скажу, что Потусторонний может прийти к каждому из нас. Потому что все мы — мешки с костями. А Потусторонний… Фрэнк, Потусторонний хочет получить то, что в мешке.

Он обдумал мои слова, заглянул в стакан и допил немногие капли, что еще оставались на дне.

— У тебя есть еще один вопрос?

— Да, — кивнул он. — Ты начал писать?

* * *

Несколько минут спустя я поднялся наверх, проверил, спит ли Ки, почистил зубы и забрался в кровать. Я лежал и смотрел в окно, на снег, поблескивающий под бледной луной.

«Ты начал писать?»

Нет. Если не считать довольно-таки длинного эссе о том, как я провел лето, которое, возможно, я когда-нибудь покажу Кире, я ничего не написал. Я знал, что Гарольд нервничает, и полагал, что рано или поздно мне придется позвонить ему и сказать то, о чем он, должно быть, догадывается: машина, которая так размеренно работала, остановилась. Не сломалась, мемуары-то я написал на одном дыхании, но тем не менее остановилась. В баке есть бензин, свечи искрят, аккумулятор заряжен, а вот движения нет. Так что я накрыл ее тентом. Она очень хорошо служила мне, и я не хочу, чтобы она запылилась.