Мерзавец (Знахарь 3)

- У тебя их нет, и никогда не было! - уже без всякого энтузиазма продолжала стучать по стене головой отца Рэ.

- Пожалей.

- Я не знал о твоем существовании.

- Врешь, мерзавец!

- Вина! Дайте мне вина! - в никуда взмолилась Рушель.

- Помолчи пропойца, - осмелела Рэ. Всхлипнула, - До чего ты довел мать! Моя любимая мамочка!!! Как же она тебя любила!!!

- ... и ждала, - не удержался Павел.

За это он получил двойную дозу оплеух и потерял сознание.

- Это мой старый знакомый. Он не твой отец. Ты обозналась, - попыталась спасти Павла Рушель.

- Не папа? Посторонний? - растерялась Рэ.

Ярость мгновенно сменилась истерикой. Рэ разрыдалась, размазывая сопли по грязным щекам.

- Сбегай к нищему на площади. Он бывший маг-целитель. Позови его. Не объясняй зачем, он не поверит, что у тебя есть сила. Скажи, что я заплачу, - попросила Рушель дочь.

- Чем заплатишь? Как обычно? Тебе не противно?

- Нет-нет! Ты отдашь ему толику силы. Он руки тебе будет целовать в благодарность.

- Тфу. Зачем мне его слюни? Противно, - скривилась Рэ.

- Беги. Пока ..., этот дядя жив.

Павел Ильич.

Павел пришел в себя от страшного холода. Ему казалось, что даже уши, нос и пальцы обледенели. Зубы стучали с сумасшедшей скоростью, исполняя чудовищную мелодию.

- Если сможешь выжить - получишь идеальное здоровье, - ехидно произнес интеллигентный нищий, чистенький и опрятный, с усталым от безысходности взглядом.

- Ты сошел с ума? Такую дозу всадил! Спина чешется ..., ты бы лучше голову мне вылечил, чем шрамы на спине сводить.

- Это дочка твоя по неопытности переборщила, вливая силу. Я уже десять лет пустой, - с горечью произнес старик.

- Не клянчи! Я обещала тебе оплату - получишь, - весомо и с достоинством остановила нищего Рушель.

- Он мне не папа. Это чужой дядя, - поправила старика Рэ.

- Меня не нужно обманывать, это ни к чему. К тому же невозможно утаить такое родство.

- Ах ты, старая лгунья! - вырвалось у Рэ.

- Не смей так на мать, - сурово остановил дочь Павел.

- Если мне дадут обещанное, то я смиренно удалюсь, - отвлек разъяренную Рэ от мерзавца-папы нищий.

- Обождешь. Еще Рушель нужно подлечить, - вмешался Павел.

- Если мне будет позволено сказать? - старик посмотрел на Павла и Рэ, - неопытность девочки может убить Рушель. Тебе нужно обучить дочь. А сейчас лучше возьми у неё часть силы и сам напитай моё заклинание.

- Нет! - вмешалась Рушель. И обратилась к дочери, - отдай самую маленькую часть, какую только сможешь, старику. Пусть он сам меня лечит.

- Ты не видел ауру Павла. Черная, как сама смерть, - добавила Рушель, видя недоумение старика-нищего.

- Это был не я! Другой я! У меня что-то случилось с головой! - яростно стал защищаться Павел.

- Теперь-то я поняла! Мать часто говорила: "я из твоей головы всю дурь повыбью". Вот оно как делается! - серьёзно произнесла Рэ.

Взрослые засмеялись, но как-то грустно.

- У тебя была сломана височная кость. Она давила на мозг. Гематома была огромна, никогда такой не видел, - сообщил старик Павлу.

- Папа - хороший? Он не виноват? - растерянно спросила старика Рэ.

Бывший маг-целитель промолчал, не смея расстраивать счастливую девочку.

- Мама всегда говорила, что приедет папа и привезет мне шоколадку. Хочу! - взросла, умудренная страшным жизненным опытом девочка превратилась в маленького доверчивого ребенка.

- Дорогая, - елейным голосом прошептал в ухо Рушель Павел, - я десять лет провел в рабстве. У меня есть две монетки, те, что я забрал у охранника-эльфа. Но на них шоколад не купишь! Не разочаровывай нашу дочь!

- Нашу?

- Нашу!

- Дорогая?

- И единственная!

- Рэ, верни папе немного силы. Немного! Совсем мало! Каплю!

Рушель повернула умоляющее лицо к Павлу.

- А мне бутылочку сладкого вина, можно?

Слезы закапали из её подслеповатых глаз и потекли по морщинам ноздреватой грязной кожи. Рушель пошевелилась, и кислый запах ударил Павлу в нос, но он даже не поморщился, привык к таким запахам за десять лет рабства.

- И горы тряпок, как раньше. Духи, шампунь, крема, бусы, всё что пожелаешь, - грустно сказал Павел, - пластиковая карточка моя цела?

- Рэ, принеси папину шкатулку с вещами. Твоё чистоплюйство, Паша, - глупость несусветная! - слезы мгновенно высохли. Лицо Рушель презрительно скривилось.

- Я позволю себе маленькую просьбу. Если мне дадут обещанное, я удалюсь, чтобы не мешать вашим семейным делам.

- Не до тебя! Завтра приходи. После полудня! Иди-иди, не мешай, - грубо прогнала старика Рушель.

- Я хочу шоколадку!

- На, возьми в счет оплаты пару медных монет, - успокоил нищего Павел.

Глаза старика загорелись, он заискивающе схватил деньги, сразу потеряв своё внутреннее достоинство, и уважение Павла.

* * *

Вкус у Рушель был настолько вульгарен, что вызывал у консервативного Павла острое внутренне отторжение, но она ему бы не простила даже кривой гримасы, и приходилось заискивающе улыбаться. Рушель лежала на аляповатой кушетке, как казалось ей, в позе богини. Брезгливо-недовольная рожица Рушели надоела Павлу. "Нынешнее моё рабство переплюнет негритянское", - бессильно страдал он, глядя на вульгарного подростка, в которого превратилась Рушель.