— Как вам мои апартаменты, Виктор Викторович?
Странный, неожиданный вопрос.
— По-моему, территория посольства достаточно удобна, чтобы там жить и работать. Почему вы об этом спрашиваете?
— Я рад, что вам нравится. Следуйте туда и располагайтесь как дома. Считайте это моим первым приказом. Охрана вас пропустит, так что живите, работайте. С сегодняшнего вечера код посольства снят со всех замков, кроме моих личных сейфов и секретных компьютерных файлов. Завтра мы ликвидируем и это неудобство.
— А вы?
— Я остаюсь здесь. Не обижайтесь, но на ваш терминал сообщения о текущей обстановке в городе отчего-то приходят без задержки.
Пауза. Усмешка.
— К тому же ваша информационная база более м-м-м… насыщенная. И, наконец, отсюда удобнее контролировать локальную сеть Периметра. Все это может мне пригодиться. Кто знает, какие проблемы еще придется решать.
А вот это — в точку. Виктор Черенков вспомнил о разгуливающих по асфальту ногах. Улыбнулся. Все-таки, до чего приятно именно сейчас переложить бремя власти на чужие плечи. Кажется, остаток ночи он будет спать спокойно и безмятежно. Впервые за многие годы. И услуги Ирины сегодня не понадобятся.
— Удачи вам, господин пос-с-с… извините, военный Глава. И спасибо.
Кожин провожал Черенкова удивленным взглядом: в словах свергнутого мэра федералу послышалась искренняя благодарность.
У двери посольства застыли, выставив вперед уродливые набалдашники-глушителей, два автоматчика из личной охраны посла. «Вурдалак» — так называлось их оружие. Колоритное название. Да и сами стволы… Побольше, помощнее милковских «Псов», скорострельнее. И — тише. Убивают вообще без звука. Если, конечно, не использовать гранаты. А использовать-то можно. По необходимости. В комплект к каждому автомату входит надствольная гранатометная спарка. Два устрашающих жерла над цилиндром глушителя. На все случаи жизни, в общем, трехстволочка. Сейчас, впрочем, съемные гранатометы висели на поясах охранников.
Ох, крутые ребята — Черенков пару раз видел их на учениях. Бойцы Кожина вытворяли такие вещи, которые милвзводовцам и не снились. Что ж, сегодня ему придется пройти между этими истуканистыми Сциллой и Харибдой в федеральной форме. Бывший мэр ступил на запретную территорию посольства. Секьюрити не шелохнулись.
Тихий кабинет-квартира. Звуки тонут в ковровых настилах и мягкой обивке стен. Идеальное место для домашнего ареста. Или для содержания сумасшедших. Или для тайного убийства. В самом деле — кто в поисках пропавшего мэра сунется в апартаменты посла?
А автоматчики Кожина уже действовали. Один загородил дверной проем. Другой бесшумно проскользнул вслед за гостем. Виктор Викторович не увидел и не услышал — он нутром почувствовал опасность. Рука метнулась к «Дождям». Но любое оружие скрытого ношения имеет существенный недостаток: перед использованием его нужно извлечь из потайной кобуры. Сделать этого экс-Глава Ростовска не успел.
Шума не было: стрелки у федералов меткие, глушители отменные. Не было и взрыва. Списанный мэр не носил гранаты самоуничтожения…
— Ирочка, для вас есть работенка, — Павел Кожин сидел в кресле Черенкова и любовался шаловливыми огоньками коммутатора. Симпатичная иллюминация… — Во-первых, составьте полное досье на лучших операторов наружки. Я вам уже говорил, помните? Во-вторых, нужно распространить в узком кругу руководящих лиц текст одного документа. В очень узком кругу. Поименный список я предоставлю. Нет, Ирочка, Виктор Викторович больше не вернется, теперь я за него… Надолго. Вы весьма догадливы, речь, действительно, идет о президентском указе. Что еще… Свяжитесь с телестудией. Пусть приготовят для утренних новостей ролик с участием Черенкова… Да, из тех, что припасены на случай эвакуации руководства. Выполняйте. Хотя нет, принесите-ка сначала коньячку: сегодня есть что отметить. Возьмите два бокала — для себя тоже. Ничего страшного, указ может подождать до утра. А вот вы поторопитесь, Ирочка. И будьте паинькой. Если, конечно, вам нравится жить и работать в Периметре.
Боль пришла под утро. Вместе с отяжелевшими ленивыми бурдюкообразными тучами, что прессовали крыши городских высоток. Вместе с пеленой нудного затяжного дождя, надраивающего блестящий асфальт. Мерзкая погода… В такую погоду Федеральный Полномочный Посол чувствовал себя особенно скверно.
Снова ныл давний перелом. Тупая боль в руке — терпимая, но до чего же неприятная — мешала сосредоточиться и мешала думать. А ощущение потери контроля — отвратительнейшее из ощущений. Да уж, начальник президентской гвардии костолом Воронов оставил о себе долгую память.
Ка-а-акая гнусная погода! Дождь и слякоть. Конечно, в бетонно-асфальтном лабиринте Периметра грязи не видно, но за его пределами относительной чистотой может похвастаться только Межрайонная Трасса. А городские окраины, наверное, и вовсе по самые уши увязли в дерьме матушки-природы.
Ублюдская погода. Дождь и изматывающая боль.