Мертвый час

– Нам поговорить, – строго сказал начальник сыскной полиции.

– Поговорить стоит столько же…

– Ты лучше сядь, Жаклинушка, – приказал Крутилин. – И расскажи, откуда у тебя этот кринолин.

– Приобрела по случаю. Актриса, что жила поблизости, съехала, а старые платья побросала…

Дуся Саночкина запросто могла отгавкаться от целого села. Потому запиралась долго, до очной ставки с Жаклин.

– Ах ты дрянь, – закричала, увидев проститутку, Дуся. – Бархатное тебе за сорок рублей уступила, а ты вон как благодаришь!

– Хватит, – оборвал дворничиху Крутилин. – Голова от тебя ужо болит. Сама актрису убила? Или с мужем?

Дуся вскочила и кинулась на Ивана Дмитриевича с кулаками:

– Ах ты чуваша проклятый! Да как твой рот поганый на такое открылся…

Мужика Крутилин приструнил бы боксом, но вот с бабой стушевался. Хорошо, Яблочков с Выговским бросились на помощь, схватили дворничиху и привязали к стулу.

– Говорят, не муж ее бьет, а она его, – прокомментировала сценку малышка Жаклин.

– А ты свободна. Езжай домой, – гаркнул на нее Яблочков.

– Какой невоспитанный, – поднялась девица. – До скорого, мальчики.

Выговский с Крутилиным, не поднимая глаз, кивнули.

Саночкина не унималась:

– Орлы, герои, старицу заломали…

– Ты убила? – съездил ей по лицу Яблочков.

Дуся притихла буквально на секунду, а потом заголосила:

– Простите дуру, не убивала, платья в леднике[130] нашла…

– Почему в полицию не заявила? – перекрикивая стоны и плач, спросил Крутилин.

– Я что, умалишенная? – с ходу успокоилась Дуся. – Вы их сами продали бы, без меня!

Помучив с полчаса, Саночкину отпустили. Вызвали Маланью Варфоломееву, которая признала платье, что купила Жаклин. В нем Красовская выходила на сцену в образе Джульетты.

– Итак, дело раскрыто, – подытожил Иван Дмитриевич. – Сомнений никаких. Урушадзе убил Красовскую, спрятал тело в сундук, кринолины мешали, вот он их в подвал и сбросил.

– Значит, отпустите? – с надеждой спросила Маланья.

– И тебя, и кавалера, – обрадовал ее Крутилин. – Антон Семенович, Урушадзе по-прежнему ваш клиент?

– Думаю, да.

– Если вдруг заявится к князю, пошли за мной. И задержи до приезда…

– Постараюсь, – пообещал Выговский.

Когда Антон Семенович распрощался и ушел, Крутилин многозначительно посмотрел на Яблочкова:

– Круглосуточное дежурство у дома? – понял Арсений Иванович.

Иван Дмитриевич кивнул.

Мария Дмитриевна предложила Сашеньке и Тане возвращаться в Ораниенбаум в ее карете. Всю дорогу графиня переживала из-за Аси. На подъезде к Ораниенбауму, уже у самых ворот, Татьяна задремала, и Мария Дмитриевна, перейдя на шепот, переменила тему:

– Если быть честной, смерти Красовской я очень рада. Поделом ей. Кабы бы не она, у нас с Андре сложилось бы по-другому. Но он, даже лаская меня, думал о ней и называл Катенькой, – не сдержала слез графиня. – Как только она смела явиться на Асину свадьбу!

– Вероятно, граф не знал, на ком… как звать того, что с парохода упал?

– Мызников, – напомнила графиня.

– На ком Мызников женат. Пригласил армейского товарища, а вышел конфуз, – предположила Сашенька.

– Все он знал. А Мызников та еще свинья… Это он напоил Мишину лошадь.

– Зачем?

– Мызникову поднесли бокал с шампанским, он пригубил, вкус ему, видите ли, не понравился, вот и вылил в ведро, из которого лакала кобыла. Не сомневаюсь, из-за этого и понесла.

Сашенька пожала плечами: лошади бокал шампанского – что слону дробина!

Мария Дмитриевна была столь добра, что довезла Тарусовых до самого дома. Женя с Володей выбежали встречать своих.

– Эй, барчук, – окликнул Евгения кучер Петюня. – Приглядишь за лошадьми? Я на минутку, с родителями поздоровкаюсь.

Евгений с гордостью взялся за уздцы, а кучер, к немалому удивлению Сашеньки, зашел в сад через калитку и направился к сараю, в котором жили Мейнарды.

– Как тесен мир, – сказала она Волобуевой. – Не знала, что Петюня их сын.

– Он им не сын, – строго произнесла графиня. – Мейнарды взяли его из Воспитательного дома.

Продажная любовь и внебрачные связи чреваты не только венерическими заболеваниями, но и нежеланными младенцами. Чтобы несчастные матери их не убивали, в царствование Екатерины Второй в Петербурге открылся Воспитательный дом, куда можно было анонимно сдать ребенка. Но таких детей было слишком много, персонала и помещений не хватало, потому воспитанников пристраивали в крестьянские семьи на откорм и воспитание за плату. Не брезговали подобным «промыслом» и немецкие колонисты…