Мертвые из Верхнего Лога

Она сразу увидела Бориса. Тот стоял в нескольких метрах — серая кожа, тусклая борода, пустой рукав и ничего не выражающий взгляд, упершийся в ее лицо. Покойный муж слегка покачивался — стоять ему было трудно. Казалось, Борис чего-то ждет.

И в тот момент, когда их взгляды встретились, он вдруг описал уцелевшей рукой круг в воздухе и, напружинив ноги, прыгнул вперед. У него были повадки зверя. Люди не могут так резко и далеко прыгать, разве что мастера кунг-фу после многолетней подготовки. Он прыгнул и оказался прямо возле гроба. Тогда Нина закричала, но горло ее как будто кто-то пережал, и крик получился немой.

Борис резко выбросил руку вперед, и пахнущая тленом и болотом мертвая ладонь накрыла лицо женщины…

* * *

Даша села на землю и в ужасе закрыла лицо руками.

Странное у нее было чувство — как будто крошечный испуганный человек заблудился в темном лабиринте, притом что и человеком, и лабиринтом являлась она сама.

Послышался спокойный голос Хунсага:

— Даша, сделай, что я тебе скажу. Помнишь, я учил тебя красть энергию?

Девочка машинально кивнула. Вокруг горели дома, бегали люди, а Хунсаг вел себя так, словно был учителем, объясняющим у доски новый материал.

— Настройся на него. — Он едва заметно кивнул в сторону взволнованного незнакомого мужчины с перепачканным землей лицом, одетого в разодранную джинсовую куртку. — Я буду тебе помогать. Используй огонь, его силу. У тебя все получится. Настройся и пей.

Даша подчинилась. Как ни странно, все получалось легче, чем на занятиях, — пить чужую жизнь было естественно, как будто ребенок сосет материнское молоко. Талантливая ученица почти видела золотой луч, протянутый от макушки побледневшего мужчины к ее ладоням, хотя в реальности никакого луча, конечно, не было. Хунсаг смотрел на нее с удовлетворением, и его одобрительный взгляд, как всегда, превратил ее в веселую таксу, размахивающую обрубком хвоста. Даша чувствовала, как к щекам приятно приливает румянец, а пропахший гарью воздух становится сладким, словно они находятся не в горящей лесной деревне, а среди нехоженых высоких гор. В желудке ощущалась приятная сытость, будто она только что съела теплых оладушков с медом, хотя в реальности даже позавтракала едва-едва, а день уже клонился к закату.

И вдруг что-то случилось. Даша была целиком погружена в поддержание невидимой связи между собой и незнакомцем и не поняла, что могло ей помешать. Но словно взрывная волна отбросила ее прочь, и она упала плашмя, а когда нашла силы приподняться, ни Хунсага, ни незнакомца рядом не было.

Зато были они, другие.

Поляну медленно заполнял синеватый горький дым — в ее глаза и горло будто швырнули горсть толченого стекла. Всматриваться в пространство было трудно, поэтому Даша сперва приняла их за колебания клубов дыма. Но когда они подошли ближе, все-таки рассмотрела, отшатнулась и поползла назад, пытаясь встать на ноги. Наконец ей это удалось. Но она успела сделать лишь несколько неуверенных шагов в сторону леса и остановилась — там тоже были они.

Они шли медленно, тяжело переставляли ноги. Лица их были одинаково равнодушными, слабые шеи не могли удерживать голову ровно. У кого-то голова безвольно упала на грудь, и им приходилось смотреть исподлобья своими тусклыми белесыми глазами. Это было так жутко, жутко… Какая-то женщина в полуистлевшем платье уронила голову на плечо, и челюсть ее съехала в сторону, чуть обнажив крупные желтоватые зубы. У живых людей зубы поблескивают, смоченные слюной, у нее же были сухие, матовые. У другой женщины длинные спутанные волосы, тусклые и похожие на паклю, почти целиком закрывали лицо, но кажется, ей не требовались глаза, чтобы идти в правильном направлении, — она передвигалась с той же скоростью, что и остальные.

Движения их были какими-то ломаными. Был среди них старик с полуотгнившей верхней губой, который при каждом шаге выбрасывал вперед плечо, как будто конвульсировал. Были и дети, ступавшие столь же тяжело.

Даша упала на землю, первобытный ужас сковал ее горло. Ей было трудно дышать, и казалось невозможным ни закричать, ни заплакать. Она будто бы окаменела.

Мертвые окружили ее плотным кольцом, и девочка явственно ощущала их смрад. Сладковатый запах гниющей плоти, густая влажная земля, сырой погреб, размокшие доски, плесень, сырость, болотная ряска, ледяные камни, корни, лилии — какофония тревожных запахов обрушилась на нее.

Узнала Даша и тех, кто когда-то уже приходил к ней, кто стоял над ее кроватью и заставил убежать в лес. Вот они — старик с пустым рукавом и желтоватой свалявшейся бородой, босоногая женщина, синеватые губы которой перепачканы запекшейся кровью, мальчик лет десяти, лишенный глаз.

Все они подходили ближе и ближе, тянули к ней белые мертвые руки.