Мертвецкая

Мой отец, Бенджамин Купер, был кардиологом и больше пятнадцати лет назад совершил в хирургии настоящую революцию. Они с коллегой изобрели пластиковый клапан, с тех пор применявшийся в операциях на сердце практически в каждой клинике страны. И папа, и мама прекрасно знали, что я получаю огромное удовольствие от своей работы, но и по сей день волновались обо мне. Сумею ли я выдержать постоянное эмоциональное напряжение? Сумею ли избежать связанных с работой опасностей?

— Скажи Петерсону, что я еду. — Чэпмен повернулся ко мне и подмигнул. — Я везу лейтенанту маленький сюрприз. — Он отключил телефон и несколько минут молчал. — Понимаешь, я подумал, что ты непременно захочешь поехать со мной. Если я ошибаюсь, я могу повернуть на Ист-Сайд и забросить тебя домой.

Майк изучил меня достаточно хорошо и прекрасно знал, что я ни за что на свете не упущу возможность поехать с ним в квартиру Лолы Дакоты и самой увидеть то, что скоро станет известно полиции. Посторонние, естественно, сочли ее смерть несчастным случаем, это логично. Но, сказать по правде, после стольких потрясений удача должна была наконец улыбнуться ей. Кроме того, лейтенант едва ли выбросит из головы человека, умершего не своей смертью во время его «вахты».

— Тебе нравилась эта Дакота, блондиночка?

Я отвернулась от Майка и, положив голову на подголовник, смотрела на раскинувшийся внизу город. Мы поднялись на эстакаду.

— У Лолы был тяжелый характер, и ее не слишком жаловали. Восхищались — может быть, но любили — едва ли. Очень умная. Но еще больше — высокомерная. Она была своенравна и несдержанна, здорово себя изводила, а студентов, насколько мне известно, еще сильнее.

— А муж? Его-то что так влекло к ней?

— Кто знает, что творится внутри чужого брака? Утром я подниму досье и просмотрю заметки. У меня сохранились в подробностях все наши разговоры. — Я снова вспомнила наши с Лолой встречи. За два года мы провели вместе много времени. Я старалась убедить ее, что мы сумеем заставить систему уголовного судопроизводства работать на нее. Пыталась добиться разрешения привлечь Ивана к суду за побои.

Чэпмен принадлежал совсем к другому кругу. Его отец, Брайан, ирландский иммигрант во втором поколении, прослужил в полиции двадцать шесть лет. Он умер от обширного коронаротромбоза через два дня после того, как сдал жетон и пистолет. Когда отца не стало, Майк учился на третьем курсе в Фордхэме. Весной он получил диплом, сразу сдал экзамен и записался в полицейскую академию. Такова была его дань человеку, которым он восхищался и которого уважал больше всех. Он был на полгода старше меня и недавно отметил тридцать шестой день рожденья. Майк — один из немногих моих знакомых, чувствующих себя в собственной шкуре абсолютно комфортно. Он делал то, что нравилось ему больше всего на свете. Изо дня в день вместе с лучшими детективами города Нью-Йорка он приходил на работу в убойный отдел Северного Манхэттена и тратил все свое время, отдавая дань справедливости и возвращая честь и достоинство жертвам, убитым, как он любил говорить, на «его половине острова».

— Может, заскочим к Мерсеру на выходных? У него тоже есть несколько досье по этому делу, — добавила я. — И возможно, кое-какие дельные мыслишки по поводу Лолы. Он неплохо ее понимал.

Мы оба считали дни, когда Мерсер Уоллес поправится и вернется в департамент, пусть и не на полную ставку. Прошло уже четыре месяца с момента нападения, когда он чуть не погиб. До сих пор, стоит мне об этом вспомнить, у меня волосы встают дыбом. Подумать только, я чуть не потеряла одного из самых близких друзей! Такое со мной случилось впервые. Несколько лет Майк с Мерсером были напарниками в убойном отделе, но потом Мерсера перевели в Специальный корпус,[3] и он раскрыл несколько запутанных случаев изнасилования.

На востоке вдоль Риверсайд-драйв выстроились большие старые здания. Майк выбрал съезд на 96-й улице и покатил по тихим улочкам. Наконец впереди показались полицейские машины и грузовики. Часть запрудила перекресток, часть стояла на заснеженных обочинах у входа в парк, раскинувшийся напротив Лолиного дома.

— Кажется, приехали, детка.

По бокам парадной двери стояли двое полицейских в форме. Майк показал им свой значок и спросил, как пройти в подвал. Один из копов кивнул в знак приветствия.

— Пресса еще не нагрянула? — спросил Майк, удивленный равнодушием средств массовой информации.

— Была и уехала, — ответил тот, что помоложе. Он переминался с ноги на ногу и сжимал и разжимал кулаки, чтобы не окоченеть. — Сделали несколько снимков мешка с трупом и свалили.

— Швейцар есть?

— Не весь день. Пришел в полночь. За входом следят только с двенадцати ночи до восьми утра. Кажется, мы его тут здорово потеснили. Мужик не отлипает от своей фляги и, похоже, сильно напуган. А чтобы попасть в подвал, где нашли труп, идите по лестнице или езжайте на северном лифте. Южный-то вообще закрыли. Там и лежало тело.