Мертвее не бывает

— Знаешь, Том…

И закуриваю.

— Ты просто вшивый любитель анархистов.

Его рука ныряет в карман и вынимает револьвер, который он забрал у меня. Однако прежде, чем он успевает нацелить его на меня, оружие оказывается у Терри в руках. Сам Том лежит на земле. Терри внимательно смотрит вниз.

— Джо сейчас уйдет, Том. Он чист. Вот как это сейчас произойдет. И никакого голосования. Хёрли, занеси его в дом.

Хёрли помогает Тому подняться, и вместе они направляются к двери. Весь путь Том не поднимает глаз от тротуара, слезы гнева и ярости стекают по его щекам.

Я наблюдаю за ним, пока они не скрываются за дверью, затем перевожу взгляд на Терри.

— И все-таки ему еще многому следует научиться.

Он наклоняет голову и пожимает плечами.

— И иногда приходится примерять на себя маску тирана.

— Естественно.

Я киваю ему на руку.

— Это мой револьвер.

Терри смотрит на оружие и затем отдает его мне.

— Будь с этим осторожен.

Я отправляю револьвер в карман.

— Как всегда.

Я направляюсь вниз по улице. Он кричит мне вслед:

— Кстати, как насчет этого «нечто», которое торчало все время здесь и подтирало за собой следы? Ты узнал, кто это?

— Только собираюсь.

— Дай мне знать.

Я останавливаюсь и оглядываюсь назад.

— Чуть не забыл, Предо справлялся о тебе. Не знал, что вы, парни, друг друга знаете.

Терри снимает очки и вытирает линзы о свою фирменную футболку.

— Что ж, проживи с моё, будешь знать не только его.

— Где-то я уже это слышал.

Он вновь в очках. Машет рукой и входит в здание.

За углом Лидия преграждает мне путь.

— Она хочет увидеть тебя.

Я потираю лоб.

— Позже. Мне еще нужно кое-что уладить.

— Когда?

— Скоро.

Она кивает и вручает мне адрес.

— Она многое пережила.

— Как скажешь.

— Конечно, как скажешь ты.

Я направляюсь на запад к авеню Эй, где можно поймать такси.

— Джо.

Я не останавливаюсь.

— Что?

— На полном серьезе, я не люблю мужчин.

Я продолжаю шагать, пусть разговаривает с моей спиной, сколько ей вздумается.

— А нормальных мужчин я люблю еще меньше.

Иду и раздумываю о том, чем мне стоит заняться сейчас.

— Только ты должен вести себя со мной поосторожней в эти дни. Нам еще с тобой много общаться.

Я оборачиваюсь.

— Тогда мне будет на что надеяться?

Она смеется.

— Если ты будешь все еще жив, Джо.

— Проходи, Саймон.

Я вхожу. Сажусь на пол в комнате Дэниела и принимаюсь наблюдать за тем, как он ест. Он сидит, скрестив ноги, и сжимает большим и указательным пальцами крошечную чашку. В нее поместилось бы не больше столовой ложки чего-нибудь с горкой. По мере того как развивается наш разговор, он подносит чашку к губам, окунает их в кровь, а затем облизывает их языком, таким же бледным, как и его полупрозрачная кожа. Он указывает мне на чашку.

— Может, присоединишься?

Я смотрю на крошечный сосуд из топкой меди в его руках.

— Почему бы и нет, может, это из моих запасов.

Он подносит ее к носу и глубоко вдыхает.

— Да, думаю, это так.

Он предлагает ее мне.

— Закончи ее за меня, я уже сыт.

Я принимаю этот крошечный наперсток и глотаю кровь. Она хороша.

— Ты скажешь мне, зачем, Дэниел?

Он кивает.

— Но сначала я задам тебе свой вопрос.

Я пробегаюсь пальцем по дорожке крови, оставшейся на стенке чашки, и слизываю ее с пальца. Затем ставлю чашку на пол прямо между нами.

— Давай же.

— Как это было?

— Что?

Я не свожу глаз с пустой чашки.

— О, я тебя умоляю, Саймон. Можешь строить из себя полную невинность с кем-нибудь другим, но только не со мной. С нами это, знаешь ли, не прокатывает. Как это было?

На ум мне приходят мои последние ощущения: голод, сильнейший голод; спазмы и невыносимое жжение, которые его сопровождали. Я чувствовал себя абсолютно беспомощным. И я чувствовал эту блестящую, невыразимость мирского бытия, когда висел всего лишь на волоске от смерти.

— Это было ничего. Даже хорошо.

— И?

— Страшно.

Пальцы его руки паучьими движениями взбираются по лысой голове.

— В общем, как обычно. Хорошо и страшно. Не подозревая об этом, ты сейчас просто охарактеризовал жизнь каждого члена Анклава. Спасибо тебе. А теперь твой вопрос — почему?

— Ага.

— Потому что ты — его член. Ты один из Анклава, Саймон.

— Нет, это не так.

Он в нетерпении взмахивает рукой.

— Давай не будем возобновлять этот спор. Ты тот, кто ты есть, и этого не изменишь. Тебе просто нужно принять это.

— То есть ты считаешь, что пришло время мне разобраться в себе? Какого черта! Ты послал ко мне этого, как ты его там называешь? Призрака? Заставил его проникнуть ко мне в дом и украсть мои запасы? Я же чуть не умер.

— Но ведь не умер. И скажи мне, если бы ты не оказался так близок к Вирусу, не слился бы со своей истинной нынешней природой, смог бы ты одолеть противника? Располагал бы ты той силой, что помогла тебе одолеть врагов?

Я вспоминаю, насколько силен был тот агент, а пули, пущенные в меня Хордом, убили бы любого вампира в моем тогдашнем состоянии.

— Нет, но я вообще не думаю, что оказался бы в такой ситуации.