Мертвее не бывает

Придя домой, я, наконец-то, смываю с себя многодневную грязь и с сигаретой в зубах забираюсь в постель. По-прежнему на моем правом запястье раскачивается обрубок второго наручника. Я мог бы вскрыть замок, да только мой пиджак с инструментами лежит в противоположном углу комнаты. Непреодолимое для меня расстояние. Опустив сигарету в пепельницу рядом с прикроватной тумбочкой, я хватаюсь за распиленный наручник. И начинаю крутить его. Наручник, что все еще сковывает мое запястье, впивается мне в кожу. Цепь сильно перекручивается, но я все не останавливаюсь. И вот, последний раз крутанув своим запястьем, а второй рукой крепко сжимая свободный наручник, я добиваюсь своего. Цепь не выдерживает, и одно ее звено лопается, отлетая в противоположный конец комнаты. Положив распиленный наручник на тумбочку, я вновь зажимаю губами сигарету. Кожа на правом запястье покраснела и покалывает. Я принимаюсь ее массировать, поглядывая на белеющий в темноте на руке браслет от наручников. Я смотрю на него и кручу на запястье: у меня из головы никак не выходит девочка, что еще не так давно была пристегнута ко мне.

Так я и лежу, вдыхая сигаретный дым одним-единственным легким.

Когда я засыпаю, мне снится сон. Он не о девочке, ее матери или отце. Нет в нем места Уитни Вейл, и Иви. Мне не снится ничего, что так утомляло последние дни. Мне явилась темнота. И мне видны ее мельчайшие детали, которые ускользнули от меня тогда, в том подвале.

То, как темнота просочилась в подвал через трещину в воздухе. Как она разграничила пространство между Хордом и мной. Прошла сквозь него. Как она завибрировала и задрожала, с неистовым удовлетворением накидываясь на тени в углах. Я вижу, как очертания подвала неистово пытаются сбросить с себя оковы этой темноты, а люди, попавшие в ее ловушку, отчаянно колотят по ней руками, желая скорее вырваться наружу, словно пленники гигантского резинового шара. Я вижу дыры, которые она проделала в тенях, и как последние затем потемнели и слились с темнотой.

Затем мне явилась темная тень в форме лица орущего Дейла Хорда.

— Прекрати кричать, Питт.

Я открываю глаза. Они уже здесь.

— Не слишком ли рано, ребята?

Предо поставил около кровати мой кабинетный стул и сидит на нем. Он сверяется с часами.

— Почти полночь. Ты проспал весь день. Теперь пришло время вставать.

Я сажусь в кровати и потягиваюсь.

— Я бы предложил вам кофе или что-нибудь в этом роде, только вы мне не очень нравитесь.

Я стаскиваю с себя одеяло и собираюсь встать, как тут один из гигантов Предо вскидывает руку.

— Мистер Питт, думаю, вы могли бы сейчас остаться в кровати.

— Разумеется.

Я беру с тумбочки пепельницу и сигарету, зажигаю ночник, опираюсь спиной о стену прямо так, в трусах и футболке, и принимаюсь курить. Предо ждет с минуту, затем это ему надоедает.

— Где девочка?

Я затягиваюсь. Похоже, часть дыма пошла в правое легкое. Что ж, весьма оптимистично.

— Скажем так, мистер Предо.

Его глаза превращаются в щелки, но он терпеливо ждет моих слов.

— Знаете, что странно?

Он ждет.

— Нет? Хорошо, я вам скажу.

Я тушу сигарету в пепельнице.

— Странно то, что вы не спрашиваете, что стало с Хордами.

Я беру с тумбочки пачку «Лаки» и выталкиваю очередную сигарету.

— Когда я виделся с ними в последний раз, один из ваших агентов был с ними. Он, наверное, должен был уже отчитаться перед вами? А знаете, откуда я знаю, что он этого не сделал?

Я снимаю зажигалку с предохранителя.

— Потому что я убил его.

Из-под моего большого пальца вырывается огненный язычок.

— Однако почему-то мне кажется, что вы уже об этом знаете.

Я подкуриваю сигарету.

— И вам нет до этого никакого дела.

Щелчок — и зажигалка вновь на предохранителе.

— Может, скажете что-нибудь?

Все это время Предо сидит с сомкнутыми в форме домика пальцами, но после моей последней фразы он плотно прижимает пальцы одной руки к губам.

— Можно мне сигарету?

Я протягиваю ему одну. Он принимает ее и задумчиво постукивает по ногтю большого пальца. Затем, аккуратно пристроив меж губ, тянется ко мне, к моей поднесенной зажигалке. Огонь колышется от дыхания, и он погружает кончик своей сигареты прямо в его сердцевину. Глубоко вдыхает, откидывается на спинку стула и, слегка покашливая, выдыхает струю дыма.

— Без фильтра.

Я закрываю зажигалку и кладу ее обратно на тумбочку.

— Ага.

Он затягивается еще раз и выдыхает — на этот раз без покашливания.

— Это одно из преимуществ, которым наградил нас Вирус. Себе лично я не особо часто позволяю извлекать выгоду из этих преимуществ. Но если уж играть, то играть без правил. Без фильтров, я хотел сказать. Так яснее чувствуешь вкус.

— Ага.

— В этом я полностью за.

Он снимает крупицу табака с языка.

— Мой агент не вышел на связь в условленное время.

Он стряхивает выуженную крупицу на пол.