Мертвее не бывает

Что бы это ни было… девушкой оно быть не могло. По крайней мере, живой девушкой.

— Лидия, прекрати! — заорала я. — Уйди! Оставь меня в покое!

Стенания резко прекратились, как будто кто-то выключил пластинку.

Давай, иди вперед.

Совсем чуть-чуть осталось…

Раздался смех. Раскатистый, звонкий, музыкальный смех.

И звучал он так близко, будто хохотавший стоял рядом со мной.

Небо пронзила вспышка молнии. Я вздрогнула и вжала голову в плечи, ожидая услышать раскат грома. И только через секунду осознала, что он так и не раздался.

Потому что это была не молния.

Это был белый свет.

Я повернулась и побежала наугад. Я успела преодолеть метра полтора, прежде чем споткнулась об обрезанный стебель того, что росло в этом поле летом. Я потеряла равновесие и упала на живот, шлепнувшись лицом во влажные зеленые листья, но тут же поднялась обратно на ноги и бросилась бежать дальше.

Почти в тот же самый момент что-то изо всех сил ударило меня в горло. По моему телу прокатилась волна боли, так что мои колени подкосились и вся я согнулась пополам, хватая воздух ртом.

Снова раздался смех. На этот раз казалось, что он доносится со всех сторон сразу, окружая меня. От боли меня затошнило. Я одновременно пыталась встать на ноги и сделать вдох, пока наконец мне не удалось втянуть в себя тонкую струйку воздуха.

Но стоило мне сделать несколько шагов, как мир вокруг меня закрутился, словно карусель. Я попробовала идти дальше, но бугристая земля стала для меня какой-то безумной полосой препятствий. Я шла зигзагами. Пыталась двигаться ровнее, но каждый раз чересчур отклонялась в другую сторону. В конце концов я оступилась и упала на размытую землю. Теперь я пыталась устоять хотя бы на четвереньках.

А мир продолжал выписывать вокруг меня мертвые петли. Когда я взглянула на рваные облака, мне показалось, что капли дождя летят из них кругами. Звезды дрожали, расширяясь и сжимаясь, небо колыхалось, словно океан.

Смех не затихал. Он больше не казался раскатистым и звонким. Теперь он был грубым, жестоким, пронизанным злобой.

Наконец я бросила попытки встать и прижалась к земле. Но даже тогда мне казалось, что я скольжу вперед — как будто качусь вниз с холма — или как будто меня кто-то куда-то тянет. Я пыталась нащупать среди нежных листков клевера хоть что-то твердое, за что можно было бы уцепиться, но лишь загребала пальцами влажную землю. Какой-то острый, переломанный корень скребнул меня по подбородку.

Я не знала, куда Лидия пыталась меня забрать, но я точно не хотела там оказаться.

Я свернулась в клубок и закрыла лицо руками.

Я сдаюсь.

И вдруг смех затих. Так же внезапно, как и начался. Минуту я лежала, свернувшись в клубок, и слушала, как вокруг меня по мягким зеленым листочкам стучит дождь.

Потом я присела.

Я взглянула в небо. Облака больше не кружились. Дождь падал ровной мягкой стеной, а не закручивался в спирали.

Так что я поднялась и на трясущихся ногах побрела обратно к дороге. Потом, почувствовав в себе чуть больше силы, я перешла на медленный бег и стала двигаться по скользкому полю так быстро, как только могла осмелиться.

Моя машина стояла неподалеку — нужно было только пройти несколько шагов в горку. Я преодолела последние метры и, выйдя на обочину дороги, рухнула на колени. Теперь, когда поле осталось позади, я почувствовала себя в безопасности. Но хоть я и понимала, что нападение окончено, я не решалась оглянуться. Мне было слишком страшно.

Слава богу, двигатель не заглох. Я залезла в машину и посмотрела на часы.

Пять минут. Я была в поле всего пять минут.

У меня из легких вырвался оглушительный кашель, от которого горло разболелось так, словно его подожгли.

Я взглянула на себя в зеркало заднего вида. У самых волос виднелась царапина. Кровь вперемешку с дождем залила мне весь лоб, окрасив белые пряди в розовый. Через все горло шла красная линия, а челюсть украшал ярко-розовый полукруг. Я не сомневалась, что скоро и то и другое превратится в отвратительные черно-фиолетовые синяки.

Я не могла поехать домой в таком виде.

7

Когда я услышала, что дверной звонок эхом разносится по дому, мне захотелось побежать обратно к машине. Но как только я почувствовала, что теряю последние остатки самообладания, над крыльцом зажегся свет. Он озарил мою фигуру, словно я была актером на сцене. И отступать стало поздно.

Джаред открыл дверь и остановился на пороге. На его лице играла широкая, растерянная улыбка. Кончики его волос еще не высохли: дождинкам удалось пробраться под капюшон его пончо. И тут его карие глаза остановились на мне.

Наступила тишина, которой я так боялась.

Потом:

— Алексис?

От холода я не могла говорить. Просто стояла на коврике, заливая его водой. Я не сомневалась, что все мое лицо было розовым от крови, которая капала из царапины на лбу.

Джаред схватил меня за плечи и случайно надавил на ушибленное место. Я дернулась, и он отпустил меня так резко, словно я пыталась его укусить.

— Что случилось? — спросил он. — Кто сделал это с тобой?