Мертвее не бывает

Я назвала ей свое имя — хоть отцу Лопесу оно все равно не могло ничего сообщить — и осталась ждать. Я была как на иголках. Минуту спустя секретарь вернулась и открыла двухстворчатую дверь.

— Заходи. У него есть несколько минут.

Вслед за ней я зашла в маленький кабинет с высоким окном и огромным письменным столом. Пожилой лысый мужчина — видимо, отец Лопес — сидел за ним, склонившись над книгой. Библия. Что ж, вполне логично.

— Алексис? Я отец Лопес. Приятно познакомиться. — Он встал и пожал мне руку. — Присаживайтесь, пожалуйста.

— Спасибо, что согласились со мной встретиться.

— Мы рады любым гостям: и тем, кого мы ожидали, и тем, кого нет. Чем я могу вам помочь?

Эээ… Ну ладно. Я призвала всю свою решимость.

— У меня к вам очень странный вопрос. Вы помните мальчика по имени Фил Коркоран?

Он прищурил глаза.

— Фил был футболистом, — подсказала я. — Он еще умер в 1965 году?

Глаза отца Лопеса оживились.

— Господи. Филип Коркоран. Да, конечно. Хороший мальчик.

— А вы знаете, кто такой Рэнделл Коркоран?

Он откинулся на спинку стула и посмотрел на меня.

Я испугалась, что сейчас он ответит вопросом на вопрос. Но он все-таки кивнул.

— Да. Его младший брат.

Младший брат? Возможно, призрак Филипа преследовал брата: вселялся в него и заставлял совершать преступления, за которые его потом сажали в тюрьму. Именно так и произошло с Кейси… Призрак захватил ее тело и приказывал ей совершать плохие поступки — дело чуть ли не дошло до убийства.

— Рэнди тоже был хорошим мальчиком. Всегда с восхищением смотрел на брата. Смерть Филипа его просто раздавила. Если я правильно помню, когда Фил погиб, Рэнди начал целую кампанию, чтобы в их старшей школе отменили выпускную церемонию. Ничего не получилось, и он ужасно разозлился. Вылетел из школы. И, насколько я знаю, жизнь у него сложилась не очень удачно. Не знаю, жив ли он. Нужно найти информацию. — Отец Лопес написал заметку на листке бумаги. — Нужно узнать, как у него дела.

— Понятно, — сказала я.

— Последнее, чего хотел бы Фил, это чтобы дела у Рэнди приняли плохой оборот. Но сам Рэнди так не думал.

— А чего Фил, наоборот, хотел бы? — спросила я.

Я надеялась получить прямой, буквальный ответ на этот вопрос. Что-то вроде: Фил хотел, чтобы кто-нибудь позаботился о его бесценном бейсбольном мяче с автографом, который он называл Малышка Рут.

Но отец Лопес стал обдумывать его с философским выражением лица. Наконец он повернулся ко мне и сложил руки вместе.

— Чего бы хотели вы? Если бы умерли? Что, по-вашему, должны были бы чувствовать себя люди, которые вас любили?

Я прищурилась.

— Эээ… Печаль?

— Так должно быть навсегда? До такой степени, чтобы они перестали жить своими жизнями? И всегда ощущали вину за то, что произошло?

— Нет, конечно, нет. Совсем немножко. Я не про вину. Я имела в виду печаль.

— Вот именно. Вы бы хотели, чтобы они помнили вас, но жили дальше. Я никогда не забуду то школьное собрание. Рэнди принес с собой приз брата — в качестве наглядного свидетельства. Когда глава совета отказался выполнить его просьбу, он швырнул приз на пол. — Отец Лопес немного нагнулся вперед. — Этот предмет был для него большой ценностью — Фил отдал приз ему перед тем, как умер. А Рэнди в ярости разбил его.

Но если это Рэнди кипел от ярости, почему на тротуаре остался стоять призрак Фила? За что он возненавидел детей из Рэдмонда?

И почему призрак Фила держал в руке разбитый приз? Он злился на брата за то, что тот его испортил?

У меня начинала болеть голова. Я поднялась на ноги.

— Я надеюсь, что помог вам, — сказал отец Лопес. — Должен признаться, мне любопытно, но… Надеюсь, вы вернетесь, если захотите что-то еще обсудить.

Я уже собиралась ответить свое стандартное «да, конечно». Но что-то остановило меня. Я не хотела ему врать. Поэтому я сказала просто:

— До свидания. Еще раз спасибо.

Я направилась к выходу, по пути изучая фотографии, висевшие на стенах, и пытаясь почувствовать хоть какое-то сходство между этими ребятами и собой — что угодно, что помогло бы преодолеть зияющую пустоту, отделявшую их богатые жизни от моей. Кое-где я замечала призраков, но их было немного. Католическая школа слишком сильно напоминала церковь, а призраки не любят находиться в церквях.

Я взглянула на одну из фотографий, которую сделали на школьном балу.

И застыла на месте, уставившись на девочку с каштановыми волосами, которая была запечатлена в центре снимка. Она совершенно точно была человеком, а не призраком.

И она совершенно точно была одета в то самое фиолетовое платье.

Я сфотографировала снимок на телефон и понеслась по коридору, хватая воздух ртом. Добежав до машины, я села за руль, уставилась на девочку в платье на своем растрескавшемся экране и попыталась убедить себя, что все это правда.

Я максимально увеличила снимок, чтобы рассмотреть лицо девочки, и стала искать связь между ней и сверхпризраком. Ее волосы не были светлыми, так что самим призраком она точно не была.

— Так кто же она тогда?

В окно постучали, и у меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло.

Рядом с моей машиной стояла Меган.