Мертвая зыбь

За каменными статуями дом, темно-красный параллелепипед, вписанный в плоский пейзаж альвара с низкими деревьями и кустами можжевельника. Рядом – пухлый силуэт древнего «вольво». Во всех окнах горит свет.

Надо рассмотреть как следует эти скульптуры, когда будет светло. Завтра с утра.

Отсюда видно было и Голубую Русалку, маленький серо-голубой холмик на горизонте. Этот крошечный островок называли еще Ведьмин остров – там, по островной легенде, ведьмы собирались в Вальпургиеву ночь пировать и совокупляться с сатаной. Никто там не жил, но туристов легенда привлекала, и на островок устраивали дневные экскурсии на баркасе. Юлия тоже там была, еще девочкой, – в весенний солнечный день они поехали всей семьей: Герлоф, Элла, Лена и она. На берегу лежало множество красивых, обточенных водой камней, но Герлоф предупредил, чтобы девочки не брали их с собой – это приносит несчастье.

Мне-то это не грозит, подумала она, у меня и так вся жизнь – сплошное несчастье.

Повернулась и пошла назад.

Через двадцать минут Юлия сидела в хижине, слушала собачьи завывания опять усиливающегося ветра и – на удивление – не чувствовала усталости. В девять часов открыла один из захваченных с собой любовных романов под названием «Тайны старинной усадьбы», но дело шло туго. Захлопнула книгу и долго смотрела на компас, ни о чем не думая.

В Гётеборге она сейчас сидела бы в кухне с бокалом красного вина и смотрела на уличные фонари.

А в Стенвике совершенно темно.

Она вышла пописать, поскользнулась на камне во дворе и чуть не упала. Моря уже не видно, доносятся только вздохи прибоя и строптивое ворчание уносимого водой галечника. Ветер и в самом деле усилился – по черному небу неслись еще более черные тучи. Наверное, так выглядят злые духи.

Юлия присела на корточки. Ветер приятно холодил голые ягодицы. Она вспомнила историю с привидением, объявившимся в начале века на берегу.

Эту историю рассказывала им как-то в сумерках бабушка Сара, мать Герлофа. В один прекрасный день ее муж с братьями спустились к воде, чтобы вытащить на берег свои рыбацкие баркасы, – надвигался шторм.

И вот они стояли у вспененной воды и тянули свои тяжелые баркасы, как вдруг из темноты появился мужчина в клеенчатом комбинезоне и начал тянуть одну из лодок назад, в море. Мой отец, а ваш прадедушка – на него: что ты, мол, делаешь, а тот как закричит на ломаном шведском, кричит и кричит, понять невозможно. Отец только одно слово и разобрал:

– Эсель! Эсель!

Юлия покосилась на тропинку, быстро натянула трусы и джинсы и поспешила в хижину, в тепло. Заперла на всякий случай за собой дверь и тут же вспомнила, что надо дойти до дачи… до летнего дома и принести ведро воды. В хижине воды не было.

А через пару дней после сильного шторма пришла новость: на скалы у северной оконечности Эланда налетел корабль, волны разбили его вдребезги. Корабль эстонский, с острова Эсель. Было это четыре дня назад. Никто из экипажа не спасся, так что тот мужчина в комбинезоне, которого они повстречали на берегу, к тому времени был уже мертв. Утонул.

Бабушка серьезно покивала головой.

Береговое привидение.

Юлия поверила в эту историю. Она верила во все, что рассказывали долгими сумеречными часами ее бабушки и дедушки. Где-то наверняка бродит этот утонувший эстонский моряк, одинокий и несчастный.

Не буду выходить из дома. Обойдусь без воды, зубы можно почистить завтра.

На окне стояли толстые красные стеариновые свечи. Перед тем как лечь, Юлия нашла зажигалку, зажгла одну из них и долго смотрела на колеблющийся язычок пламени.

Эта свеча за Йенса. И за его мать. За меня.

В неверном свете свечи она приняла важное решение: сегодня никакого вина. И никаких снотворных. Она должна бороться со своим горем. Оно везде, не только в Стенвике. Стоит ей встретить юношу на улице, она чувствует укол тоски.

Взгляд ее упал на маленькую записную книжку на постели. Лена же дала ей мобильный телефон, вспомнила она. Юлия полистала книжку, нашла нужный номер и набрала.

Телефон работал. Два сигнала, третий. Четвертый…

– Алло!

Сонный мужской голос.

Она посмотрела на часы – половина одиннадцатого, будний день, так что позвонила она поздновато. Но что сделано, то сделано.

– Микаель?

– Да.

– Это Юлия.

– Юлия? Привет, Юлия.

Странно, удивления в голосе нет. Только усталость. Она попыталась представить, как сейчас выглядит Микаель, и не представила.