Мертвая земля

— Мастер Пэрри, несомненно, сообщит вам, что я осведомлена о том деле, ради которого он вызвал вас сюда. Кроме меня, об этом не знает ни одна живая душа. Запомните, ни слова… — тут она пристально взглянула на Николаса, — ни слова об этом не должно быть произнесено за пределами кабинета.

Николас слегка поклонился в знак согласия.

Миссис Бланш постучала. Раздался низкий голос Пэрри, приглашавший нас войти. Когда мы вошли, миссис Бланш закрыла за нами дверь; до меня долетел звук ее удаляющихся шагов и звяканье ключей у нее на поясе.

Томасу Пэрри, рослому крупному мужчине, недавно перевалило за сорок; тело его, еще вчера сильное и статное, начало помаленьку обрастать жирком. Черные его волосы, согласно моде, были коротко подстрижены, на румяном лице выделялся крупный нос, а маленькие голубые глаза смотрели пронзительно и въедливо. Гофмейстер леди Елизаветы, вершитель ее дел. Подобно многим высокопоставленным вельможам, он попробовал свои силы, работая под началом Томаса Кромвеля; в прошедшем десятилетии этот человек немало поспособствовал уничтожению католических монастырей. Как всегда добродушный и жизнерадостный, мастер Пэрри направился к нам:

— Рад вас видеть, Мэтью. Простите, что пришлось так срочно сорвать вас с места. Представляю, как вы вчера промокли под этим дождем, будь он неладен. Одному Богу известно, какой урожай ожидает нас при столь скверной погоде. Ячмень едва дал всходы, а ведь уже лето.

— То же самое я подумал вчера, глядя на окрестные поля, мастер Пэрри.

— Фоуберри рассказал мне, что вы видели каких-то людей, которые разожгли костер поблизости от города. Как выяснилось, это всего-навсего несколько бродяг, бывших сапожников из Нортгемптона. Своим ремеслом они больше кормиться не могут, вот и решили попытать счастья в Лондоне. Правда, при них оказались ножи и дубинки, так что уж не знаю, чем они там надумали промышлять. Как бы то ни было, констебль из Хатфилда и его стражники велели им убираться прочь.

— Понятно.

— О Мэтью, я вижу в вашем взгляде укор. Знаю, вы приверженец государства общего блага и готовы всех нищих бродяг осыпать золотом. — Он подмигнул Николасу.

— По крайней мере, я хотел бы дать всем нуждающимся работу, — пожал я плечами.

— Ах, Мэтью, вряд ли это будет способствовать всеобщему благу, о котором вы так печетесь. Если все получат работу, зарплаты вырастут и цены, соответственно, тоже. И куда это приведет всех нас? — Пэрри вновь улыбнулся, самодовольной улыбкой осведомленного и здравомыслящего человека, который вразумляет оторванного от жизни идеалиста.

Глядя на его круглое веселое лицо, я невольно вспомнил фразу, брошенную Ричем в январе: когда Пэрри доставили в Тауэр и показали ему орудия пыток, у него моментально развязался язык. Но спрашивается, кто в таких обстоятельствах сумел бы устоять? Все, что рассказал Пэрри, касалось исключительно Томаса Сеймура и никоим образом не компрометировало леди Елизавету. Он был проницателен, умен и верен своей госпоже.

Пэрри повернулся к моему помощнику, которого ему уже доводилось видеть прежде, поскольку в Лондоне Николас иногда сопровождал меня во время визитов в канцелярию патрона.

— Ну а вы, молодой человек, наверняка с увлечением внимаете всем этим памфлетам и проповедям, направленным против алчных богачей?

— Нет, сэр, — ответил Николас. — Я полагаю, все эти разговоры подрывают законную государственную власть и ведут лишь к смуте и беспорядкам.

— Вижу, несмотря на молодость, вы отнюдь не глупы, — одобрительно кивнул Пэрри. — Как проходят ваши научные занятия? Еще не вступили в коллегию адвокатов?

— Надеюсь, это вскоре произойдет, хотя я и довольно поздно начал изучать юриспруденцию.

— Что ж, насколько я могу судить, вы всегда выполняете свою работу добросовестно. — Лицо Пэрри внезапно стало серьезным, и, подобно миссис Бланш, он устремил на Николаса испытующий взгляд. — С вами можно обсуждать вопросы, которые необходимо держать в строжайшем секрете? Предупреждаю: подробности дела, о котором нам предстоит говорить, производят тягостное и даже отталкивающее впечатление, а также способны породить множество гнусных сплетен.

— Тягостное и даже отталкивающее впечатление, сэр? — растерянно переспросил Николас.

Судя по вытаращенным от удивления глазам Овертона, подобного поворота он никак не ожидал. Я, впрочем, тоже.

Лицо Пэрри оставалось непроницаемым.

— Да, речь пойдет о вещах воистину ужасающих, — проронил он.

— Мастер Пэрри, я никогда не обманывал доверия своих клиентов, — произнес Николас.

Патрон повернулся ко мне, и голос его внезапно стал жестким:

— Я могу быть с вашим помощником совершенно откровенен, Мэтью? Вы уже поняли, что речь пойдет о вещах, выходящих за грани привычных представлений.

— Мастер Овертон доказал, что умеет хранить тайны, еще когда мы с ним служили покойной королеве.

Пэрри кивнул, улыбнулся и, вновь сияя приветливостью, похлопал Николаса по плечу:

— Извините, но я должен был об этом спросить.

Подойдя к письменному столу, он уселся за него, а нам указал на стулья напротив: