Мертвая комната

– Теперь, с вашего позволения, я должен оставить на время Тревертонов, вернуться к моей племяннице Саре и сказать несколько слов о шахтере с корнуоллской фамилией Полвел. Этот молодой человек хорошо работал, получал хорошую зарплату и всегда был в хорошем настроении. Он жил с матерью в маленькой деревушке недалеко от имения, и, время от времени встречаясь с Сарой, влюбился в нее, а она в него. Наконец, они дали друг другу обещание соединиться браком; это случилось как раз после того, как капитан вернулся из первого плавания и планировал уже второе. Ни он, ни жена его не возражали против свадьбы, потому что Полвел, как я уже говорил, был очень хороший малый и зарабатывал хорошие деньги. Только госпожа сказала, что разлука с Сарой сильно огорчит ее, но на это моя племянница ответила, что не спешит с расставанием. Так прошло несколько недель, капитан снова отправился в море. В это же время госпожа заметила, что Сара на себя не похожа от беспокойства, а Полвел то и дело оказывается около дома. Тогда она спросила сама себя: «Не слишком ли я препятствую этому браку? Ради Сары не должна я этого делать!» И тем же вечером она пригласила к себе Сару с женихом, ласково поговорила с ними и сказала, чтобы утром Полвел объявил о свадьбе. В ту ночь была его смена в шахте. Он спускался во тьму с легким сердцем, наполненным радостью, но подняли обратно в наш мир только его мертвое тело. В одно мгновение он лишился жизни, придавленный обвалом. Новость эта тут же разлетелась по округе и достигла моей племянницы. Когда накануне вечером она прощалась с возлюбленным, она была молодой, красивой девушкой; когда же, шесть недель спустя, она поднялась с постели, в которую уложил ее страшный удар, то вся молодость ее пропала, волосы поседели, а в глазах застыл испуганный взгляд, который не покидал их с тех пор.

Этот незамысловатый рассказ о смерти шахтера и о ее последствиях оказался поразительно достоверным и пугающе реальным. Розамонда вздрогнула и посмотрела на мужа.

– Ох, Ленни, – прошептала она, – первая весть о твоей слепоте была для меня тяжелым испытанием, но разве она сравнится с тем, что мы только что слышали?

– Да, ей можно только посочувствовать, – добавил дядя Джозеф. – Посочувствовать ее страданиям в те дни. Посочувствовать, что потом все стало только хуже. Прошло пять, шесть, семь недель после смерти шахтера, и Сара выздоравливала телом, но душа ее болела все больше. Госпожа, любившая Сару, как сестру, мало-помалу заметила в ее лице нечто такое, что не похоже было на страдание, на испуг или горе, нечто такое, что глаз видит, но язык не может выразить. Какое-то время наблюдала она за ней и размышляла, а потом озарила ее идея, заставившая тут же пойти в комнату Сары. Она схватила Сару за обе руки, прежде, чем та успела отвернуться, осмотрела ее с ног до головы и произнесла: «Сара, у тебя на уме есть что-то, кроме печали об умершем. Сара! Я для тебя скорее друг, чем госпожа. Как друг, я прошу тебя – скажи мне всю правду». Ни одного слова не сказала моя племянница в ответ. Сара попыталась вырваться, но хозяйка еще крепче сжала ее руки и продолжила: «Я знаю, что ты была обручена с Полвелом. Я знаю, что он был хорошим и честным человеком. Я знаю, что в последний раз он ушел отсюда, чтоб огласить ваш брак в церкви… У тебя могут быть секреты от всех, Сара, но не от меня. Скажи мне сейчас же всю правду. Неужели ты…» Прежде чем она успела договорить, Сара упала на колени и стала умолять, чтобы ее отпустили, кричать, что она спрячется и умрет, сделает так, чтобы о ней больше ничего не слышали. Это был весь ответ. И тогда его было достаточно, и сейчас.

Дядя Джозеф тяжело вздохнул и на некоторое время замолчал. Молодые не решались нарушить тишину, наступившую после его последних слов. Слышно было только легкое дыхание ребенка, спавшего на руках у матери.