Мерцание во тьме

— Кстати, я тебя даже толком поблагодарить не успел. Спасибо тебе за помощь!

Я смотрю на Патрика и чувствую, как кожа на его лбу собирается в складки.

— За какую еще помощь? — спрашиваю.

— С этим вот всем, — Патрик улыбается. — С вечеринкой. Он тебе не рассказал?

Я перевожу взгляд на брата, а в сознании у меня огнем пылают слова, которые я ему сказала. У меня сжимается сердце.

— Нет, — говорю я, все еще глядя на Купера. — Он мне ничего не рассказал.

— Ну да, — продолжает Патрик. — Этот парень — просто спаситель какой-то. Без него ничего не вышло бы.

— Да ерунда, — бормочет Купер, глядя себе под ноги. — Рад был помочь.

— Никакая не ерунда, — возражает Патрик. — Он сюда раньше всех приехал, чтобы раков отварить. Не один час провозился, пока приправу подобрал.

— Почему ты мне не сказал? — спрашиваю я.

Купер неловко пожимает плечами:

— Говорю же, ничего особенного.

— В любом случае пора обратно в дом, — говорит Патрик и тянет меня за собой. — Там есть пара человек, с которыми я хочу тебя познакомить.

— Еще пять минут, — говорю ему я, чуть упираясь, чтобы остаться на месте. Я не могу ни распрощаться с братом подобным образом, ни попросить прощения в присутствии Патрика, открыв тем самым, что за разговор у нас был до его прихода. — Я тебя догоню.

Патрик смотрит на меня, потом на Купера. Чувство такое, что он собирается возразить, даже чуть приоткрывает рот, но вместо этого лишь снова улыбается и сжимает мое плечо.

— Договорились, — отвечает он и машет брату рукой на прощание. — Пять минут.

Стеклянная дверь закрывается, я дожидаюсь, пока Патрик исчезнет из виду, и снова поворачиваюсь к брату.

— Купер, — произношу в конце концов, опуская руки. — Прости меня. Я же не знала.

— Все в порядке, — отвечает он. — Честное слово.

— Ничего не в порядке. Мог бы и сказать что-нибудь. А я еще, как последняя сучка, эгоистом тебя обозвала…

— Все в порядке, — повторяет он, отталкивается от перил, подходит ко мне вплотную и заключает в объятия. — Я для тебя что угодно сделаю, Хло. Ты и сама это знаешь. Ты ведь моя сестренка.

Вздохнув, я тоже обвиваю его руками, позволяя чувству вины и гневу растаять и осыпаться прочь. Для нас с Купером все это — обычное дело. Мы орем друг на друга, ссоримся, можем месяцами не разговаривать — но когда все кончается, снова чувствуем себя детьми, которые бегают босиком на заднем дворе, когда включена поливалка, строят в подвале крепости из коробок, могут часами болтать между собой, даже не замечая, как окружающие куда-то исчезают… Кажется, иногда я склонна винить Купера в том, что он заставляет меня вспомнить саму себя: кем раньше была я, кем — мои родители. Самим своим существованием он напоминает: имидж, который я демонстрирую окружающему миру, — вовсе не реальность, а искусно созданная маска. Стоит сделать один неверный шаг — и он рассыплется на мелкие кусочки, открыв истинную меня.

У нас непростые отношения, но мы — одна семья. Другой у нас нет.

— Я люблю тебя, — говорю я ему, сжимая покрепче. — И вижу, что ты стараешься.

— Я стараюсь, — подтверждает Купер. — Просто хочу тебя защитить.

— Я знаю.

— Хочу, чтобы у тебя все было замечательно.

— Я знаю.

— Наверное, я просто привык быть тем самым мужчиной в твоей жизни. Единственным, кто о тебе заботится. Теперь ответственность уходит к кому-то еще. А я не хочу ее отдавать.

Я улыбаюсь и крепко зажмуриваюсь, чтобы не дать ускользнуть слезинке.

— У тебя, оказывается, и сердце есть?

— Брось, Хло, — шепчет он. — Я серьезно.

— Я знаю, — снова повторяю я. — Знаю, что серьезно. У меня все будет хорошо.

Некоторое время мы молча стоим, обнявшись, а собравшиеся в мою честь гости, похоже, совершенно забыли, что меня уже бог знает сколько времени с ними нет. Сжимая брата в объятиях, я вдруг вспоминаю про тот телефонный звонок — от Аарона Дженсена. «Нью-Йорк таймс».

«Но вы-то изменились, — сказал репортер. — Вы и ваш брат. Читатели будут рады узнать, как у вас дела — как вы справились».

— Эй, Куп, — говорю я, поднимая голову. — Можно тебя кое о чем спросить?

— Валяй.

— Тебе сегодня никто не звонил?

Он озадаченно на меня смотрит.

— В каком смысле — никто?

Я не уверена, хочу ли продолжать.

— Хлоя, — говорит Купер, чувствуя, что я пытаюсь отстраниться, и крепче берет меня за руки. — Ты сейчас про какой звонок?

Я набираю воздуха, чтобы ответить, но брат меня опережает.

— А ты знаешь, мне и в самом деле звонили. От мамы. Оставили сообщение, а я про него совсем забыл… Тебе тоже звонили?

Я выдыхаю и торопливо киваю.

— Да, — вру не краснея. — Я тоже тот звонок пропустила.

— Нам как раз пора было ее навестить, — говорит он. — Сейчас моя очередь. Извини, что задержался.

— Ничего страшного, — говорю я. — Хочешь, я съезжу, раз ты занят?

— Нет. — Он качает головой. — У тебя и так сейчас забот полно. Съезжу в эти выходные, обещаю. Больше ничего спросить не хотела?