Мерцание (СИ)

В холл вошла вдова критика. Иван удивился произошедшей с ней переменой: перед ним была уставшая, пятидесятилетняя женщина. Он сначала не понял, в чём дело, но потом пригляделся. Торопова успела смыть всю косметику и была одета в простенькое домашнее платье. Для того чтобы выглядеть так, как она выглядела с утра у них в бюро, ей, похоже, требовался на подготовку не один час.

- Я ещё раз прошу меня простить за вторжение, - начал извиняться Максимов, но был прерван вдовой.

- Не тратьте время на извинения. Я же сама просила вас заняться делом моего мужа. Желаете что-нибудь выпить? Кофе, чай, виски, коньяк?

Женщина прошла к белому бару, который Иван сначала и не заметил, и открыла дверцы. Внутри зажёгся свет, и бликами заиграли хрустальные бокалы и с десяток дорогих бутылок со спиртным.

- Нет, спасибо, если только минеральной воды.

- Со льдом?

Спустя минуту Ивану был вручён запотевший стакан с минералкой, в котором пощёлкивали, плавясь, кубики льда. Себе хозяйка налила чуть-чуть виски.

- Я вас слушаю, - Торопова закрыла бар и устроилась с ногами в одном из кресел, жестом приглашая сесть и Ивана.

- Альбина Романовна, скажите, а Борис Анатольевич... скончался здесь, в этой квартире? - Максимов утонул в мягком кресле.

- Да, в этой комнате.

Торопова сказала это совершенно спокойно, и Максимов отметил это про себя.

- А вы не можете рассказать, как это произошло?

Торопова закурила и придвинула к себе белую пепельницу на чёрной высокой ноге.

- Десятого июня я возвращалась вечером домой...

- Простите, где вы работаете?..

- Я искусствовед-консультант. В тот вечер посетила вернисаж, куда меня пригласили для оценки нескольких полотен. Потом я там немного задержалась, чтобы переговорить с одним коллекционером. Около десяти вечера я вызвала такси и поехала домой. А дома... - женщина глубоко вздохнула, но оставалась спокойной. - Дома я нашла Борю. Мёртвого.

- Альбина Романовна, а когда вы последний раз общались с Борисом Анатольевичем?

- Утром.

- А по телефону?

- С вернисажа я ему звонила. Не помню, в какое время.

- Он ответил?

- Да, я ему сказала, что скоро буду.

- Посмотрите, пожалуйста, в какое время был этот звонок?

- А как я смогу?.. Ах, да, ведь время звонков фиксируется. Правда, уже месяц прошёл... А, нет! Смотрите - осталось! Девять двадцать.

Иван сделал пометку в записной книжке коммуникатора.

- Когда вы пришли домой?

- Не... не помню. Я увидела Борю в кресле... Сначала подумала, что он спит. Я переоделась, умылась и только после этого подошла к нему спросить, не хочет ли он чая... А он... - женщина прикусила губу и замолчала.

- Он сидел в каком кресле? - спросил Иван. - Вот в этом?

- Нет. В своём любимом кресле-качалке. Вон, в углу стоит, чехлом накрыто.

Максимов встал, прошёл в угол комнаты и откинул материю. Под ней оказалось старинное, порядком обшарпанное кресло-качалка. Однако ничем иным, кроме старины, оно не выделялось. Иван опустил чехол и повернулся к вдове:

- А где это кресло стояло?

- Да вот прямо тут.

Торопова показала почти на центр комнаты. С этого места сидящий в кресле мог видеть и всю прозрачную стену, и экран телевизора.

- У Бориса Анатольевича было что-то в руках?

- Что?

- Руки у него были пустые или он что-то держал?

Торопова секунду подумала:

- Нет, в руках у него ничего не было, но на голове был надет этот... как его... ультраридер.

- Ультраридер? А можете мне его показать?

- Конечно.

Женщина встала и вышла из комнаты. Иван поднял кресло-качалку и перенес его на то место, где, по словам Тороповой, оно стояло в момент смерти критика. Вернулась вдова и протянула Ивану ридер, напоминающий горнолыжные очки.

- Когда всё произошло, я была как в тумане: врачи, какие-то люди, соседи. Я об этом ридере и не думала, конечно. Потом кто-то о нём меня спросил. Но я его не нашла и подумала, что, наверное, он или потерялся, или бригада врачей его случайно увезла. А спустя недели две совершенно случайно нашла его под баром. В суматохе пнули его, вот он и улетел.

- А кто о нём спрашивал?

- По-моему, Роберт, но точно не помню, врать не буду.

- Кто это?

- Роберт Штурмин - друг Бориса.

- Можно я, с вашего позволения, сяду в кресло?

- Нет, его кресло я попросила бы вас не трогать.

Торопова отошла к бару.

Иван уселся в кресло рядом и постарался представить себе, что читает ридер и одновременно смотрит телевизор.

- А можно включить телевизор?

Торопова вернулась с новой порцией виски и негромко щёлкнула пальцами. Засветился экран, на котором замелькали рекламные ролики.

- Скажите, а ваш супруг любил смотреть телевизор?

- Нет, не очень. Он смотрел только литературные программы и новости.

- А фильмы?

- Очень редко и только экранизации произведений, да и то в том случае, если ему кто-то из друзей порекомендовал или по работе нужно было.

- Понятно.