Мерцающие

Прояснение ситуации все только усугубило. Если я была права – это не сулило ничего хорошего. Это означало, что я, скорее всего, изменила своему парню. Этого факта я никак не могла принять. Я совершенно не такая. И этого не может быть. Хаос в голове снова поднялся, как ил со дна реки. Но в тот момент, как я начала вроде бы смутно припоминать вчерашний вечер, тело рядом зашевелилось, совершенно выбив меня из колеи. Пока оно лежало неподвижно, я могла думать, вспоминать, проклинать себя – все, что угодно, но теперь я не могла думать ни о чем, кроме одного. Сейчас одеяло опустится, и я увижу…

Из-под белой ткани показалась русая голова, затем – заспанное лицо молодого парня, с острым носиком и серыми глазами-листочками. Я вскрикнула от испуга и упала с кровати, попытавшись убежать в положении лежа. Самые худшие предположения подтвердились. Тело поднялось и удивленно вскинуло брови, оказавшись моим одногруппником. Одеяло откинулось, и я увидела, что на нем кроме спальных шорт ничего нет. С ужасом я осмотрела себя, все еще не вставая с пола – слава богу, я была одета. Причем одета как-то странно, совсем не в спальное: безразмерная серая майка с черепом, такие же не по фигуре шорты, мужские носки. Лифчика нет.

Я смотрела на него с пола, а он, с кровати, уже сидя, на меня. Оба ничего не понимали, но яро пытались вспомнить. Его волосы торчали вверх, обветренные губы были плотно сжаты, добрые глаза насторожены. Я решила даже не предполагать, как сама сейчас выгляжу.

Схватившись рукой за одеяло, я начала медленно подниматься обратно на кровать. Медленно. Вот я уже на кровати. Сижу рядом с ним. Мы все так же молча продолжаем смотреть друг на друга. Будто и не видели друг друга два этих года, что вместе учимся.

– Между нами ничего не было? – с надеждой спросила я.

– Нет. Ты не помнишь, что ли?

– Смутно, – ответила я. Как же я обрадовалась отрицательному ответу!

Мы с Валерой никогда друг другу не симпатизировали, мы дружили. И довольно крепко. Мы почти всегда сидели вместе, из какой-нибудь жопы, куда вместе попадали, выбирались тоже вместе. Этакие два шутника-затейника в группе. Сначала мне понравился Валера, как мальчик, в первый день на первом курсе. Но когда я узнала его получше, то поняла, что никем больше, кроме друга, он для меня никогда не станет. Основой нашей дружбе послужила небольшая борьба характеров, случившаяся еще в начале первого курса. Мы долгое время не любили друг друга. Да что там, я его просто ненавидела. Пройдя этап с колкими высказываниями в адрес друг друга и черными списками в социальных сетях, мы как-то незаметно стали дружить. Сначала – в одной компании, потом откололись.

Я всегда знала, что Валере нравится другая девочка. Много других девочек. Я в его вкусы не вхожу, никогда не входила. И о ревности не могло быть и речи, хотя я порой и признавала за собой негласный грешок. Мимолетный.

Мы хорошо общались, хорошо и часто. Обнаружили много общих интересов, даже чувство юмора у нас было практически одинаковое. У нас было столько приколов и специальных фразочек, которые больше никто не понимал. Даже танец был свой. Иногда одногруппники, наблюдая за нашими выходками, крутили пальцами у виска. Любовно, понятное дело, без презрения. Наш с ним общий дебилизм никогда не отталкивал людей, наоборот, притягивал. Дурачков любят, шутов любят, и таких придурков, как мы, тоже жаловали. Но так было. В последнее время мы общались намного хуже и реже. Все из-за одной девочки. Ну, и моего очень ревнивого парня.

Я никогда не могла представить нас с ним, бывших хороших друзей, в одной постели. Именно как парня и девушку. Нет, никогда. Но ирония судьбы вносит в жизнь свои коррективы. И теперь мы имеем то, что имеем. И все-таки как же я рада отрицательному ответу!

– Внатуре не помнишь что ль? – удивился он.

– Бля, сказала же, что нет.

Вот он, наш обычный тон общения. Теперь я почувствовала себя в своей тарелке. Любовники, проснувшись в одной постели, явно так друг с другом не разговаривают. Наверняка это все какая-то грандиозная ошибка…

– Ну епте, – он негодующе вскинул руки вверх и закатил глаза. Тоже давно изученная манера реагировать. Так Валера выражает удивление, негодование, возмущение и даже злость. – Я ей помогаю, а она потом даже не помнит!

Мы оба начали улыбаться, постепенно понимая, в чем дело и почему мы проснулись в одной постели у него дома.

– Я вчера не смогла уехать домой из города… – осторожно начала я, подбирая слова, – потому что…

– Ты написала мне, что на последнюю электричку не успела, а денег на автобус не хватит…

– Точно. Теперь вспомнила. Я так испугалась, что я не дома, и со страху все позабывала.

– Ну и когда ты теперь домой?

– Ты охренел? – разозлилась я. – Я только встала, а ты меня сразу гонишь!

– Да не гоню я! – раздраженно повысив голос, возразил он. – Просто спросил, че, ты ж тут жить не останешься все равно.

– Спасибо, что выручил. Что бы я без тебя делала? На вокзале ночевала?

– Не за что, – все еще недовольный моей вспыльчивостью, ответил Валера и уставился на меня.