Мерцающая мгла

Подъем корабля остановился, когда буксировочный канат уходил в низ под углом уже в две трети прямого, буксирный конец стали вытравливать, разматывая с лебедки.

Когда взлетели на приличную высоту, внезапно качнуло, вроде как боковым ветром, и немного снесло. Иван начала отдавать команды одну за другой, авиаторы засуетились. Корабль перевалился, полетел вровень с тримараном.

Буксировочный канат провис, человек на тримаране отвязал его, и канат с этим человеком на конце начали втягивать в корабль. Смелый парень… впрочем, он не просто за канат держался, а был упакован в настоящую «сбрую», вроде подвесной системы парашюта. И канат не оборвется, раз буксировку тримарана выдержал.

Корабль тем временем повернул, стал набирать высоту.

Брошенный тримаран больше никого не интересовал, поплыл себе. Расточительно? Не расточительнее, чем нефть сжигать. Лодок и «почвы» в этом мире полно, новые вырастают вместо потраченных.

Чтобы окончательно принять на борт авиатора с тримарана, нос корабля раскрылся, получился как бы мостик, ведущий в пустоту. Ветер внутрь не ворвался — это удивило Михаила. Но потом он понял, что корабль летит медленнее ветра. Ветер нес корабль, как сухой листок, только что не кувыркал. Впрочем, полет был далеко не ровный, корабль подрагивал, поскрипывал, переваливался. Необычный метод полета, кажется, на Земле такого не практикуют. Разве что в Обитаемом Пространстве законы аэродинамики от земных отличаются.

Странное это ощущение, улетать навсегда. Пусть чужой был Михаил в Школе, но все же обжился, бытом оброс, приятели завелись. Сразу косяком пошли воспоминания. Не о тренировках, о разных мелочах, например, как Нети, Ог и Гри катались на Михаиловом велосипеде. Нети в первый раз едва не упал, по его словам — забыл давно, как на двухколесном транспорте кататься. Ог и Гри катались хорошо, Гри даже какие-то трюки из репертуара экстремалов показала.

Или как Гри готовила. Поначалу Михаил заподозрил Гри в предельной сдержанности и аскетизме, потому что питалась она в основном плодами с ближайших кустов. Но два раза Гри бралась кухарить, один раз приготовила что-то очень сложное, многослойное, вроде пирога или запеканки: и мясо там было, и плоды самые разные, и хлеб. Второй раз развела хлебный мох каким-то соком и напекла блинчиков, которые ели потом с начинкой из плодов. Гри не была аскетом, просто полагала, что если уж тратишь время на готовку, должны получаться кулинарные шедевры. И еще не видела смысла кухарить для себя одной — каждый раз приглашала десяток гостей.

А теперь Михаил никогда больше Гри не увидит, вряд ли что-то про нее узнает. На Земле человек, который меняет место жительства, все-таки имеет возможность вернуться, переписываться с теми, кто остался, вести узнавать. Но сейчас Михаил действительно навсегда покидает Школу. Да еще не просто покидает, его ветром уносит, в самом прямом смысле.

И предчувствия относительно полета — не самые веселые, будут с воздушным кораблем неприятности. Пока не ясно какие, но будут, причем — с опасностью для жизни Михаила.

Чтобы зря не нервничать из-за предчувствий, Михаил побольше глазел в окно. Или плел корзины, пока прутья не кончились. Три штуки сплел, две больших и одну маленькую.

Полет проходил неравномерно. То корабль подолгу летел тихо, плавно покачиваясь, авиаторы стояли возле своих лебедок и рычагов расслабленные. Иван или ее помощник здоровяк Диз изредка лениво отдавали команды, на которые экипаж неторопливо реагировал. То начинались резкие маневры, команды звучали часто и четко, авиаторы действовали быстро. Но без нервов, сноровисто — подобные авралы были привычными.

Еще можно было разделить полет на подъемы и спуски, спускался корабль явно быстрее, при этом сильнее потряхивало.

А скорость приличная, пожалуй, как у винтового самолета. Порой — даже как у реактивного лайнера, так кажется. Надо же, у поверхности ветерок еле-еле дует, а на высоте — стабильно функционирующий ураган. Да еще и узконаправленный, раз называется рекой. Такое себе воздушное течение.

Общаться было не с кем: с экипажем нельзя, а другие пассажиры подобрались все какие-то угрюмые, не хотят разговаривать. Даже если рядом сидят, предпочитают молчать. Михаил попытался заговорить с ближайшим, тот даже взглядом не удостоил.

Тем не менее, завязался контакт с одним из авиаторов.

Михаил глазел себе в окно, разглядывал, что там внизу проплывает. Корабль то поднимался так высоко, что ничего кроме синевы за окном не было (неприятно напоминало первый день Михаила в Обитаемом Пространстве, потерянный самолетик), то спускался до пары десятков метров над поверхностью. Поначалу ландшафт заметно не менялся, все тот же лес, в котором видны пятна приютников, постоянно встречаются крупные водоемы — озера или пруды в виде правильных овалов.