Меркьюри и я. Богемская рапсодия, любовь и котики

Следующим событием, запланированным для нас Мисой в Киото, стало посещение школы гейш. Там мы узнали, что гейши — часть древнейших традиций Японии, это настоящая профессия, требующая около семи лет подготовки. Фредди увлекся темой, стараясь узнать все до мелочей. Особенно его поразил макияж девушек. Он расспрашивал, каким образом создаются такие эффекты и сколько времени занимает процесс, восхищался их цветастыми кимоно из тончайшего шелка и с просторными квадратными рукавами.

Нас представили маленькой пожилой леди — их наставнице, или, иначе, госпоже. У нее было морщинистое лицо и всего один зуб. Госпожа играла на однострунном банджо и пела, в то время как девушки танцевали для услады наших глаз. Мы сидели на полу, скрестив ноги, и участвовали в традиционной чайной церемонии.

После мы отправились в модный ночной клуб, где Фредди, конечно, оказался в центре внимания. Казалось, каждый хочет с ним пообщаться. А самому Фредди приглянулся один трансвестит, который благоразумно переоделся в обычную одежду. Миса представила его нам. Фредди окрестил его «Он-Она». Когда бар закрылся, Он-Она пригласил нас к себе домой выпить. В гостях мы болтали, смеялись и отлично провели время, но я был так изнурен из-за разницы часовых поясов, что вытянулся прямо на полу и вздремнул по-японски. Голову положил на деревянную колоду — было на удивление удобно.

Спустя несколько часов Фредди разбудил меня, и мы отправились обратно в нашу спартанскую хижину. Меня поражало, что Фредди, несмотря на свой статус и деньги, искренне радуется простым вещам — например, возможности поспать на полу, как настоящие японцы. Во всем этом была какая-то особая свобода, гениальная простота. Наутро, по дороге в здание отеля, мы зашли к Джо. Его домик был точно такой, как наш, только немного больше, отчего Фредди сразу помрачнел.

Хотя Фредди стремился во всем следовать японскому образу жизни, его энтузиазма не хватало для изучения языка. Он никогда не испытывал интереса к иностранным языкам, а когда бывал за границей, рассуждал так: «Я говорю только по-английски, и мне этого хватает». Даже прожив два года в Мюнхене, он нахватался только отдельных немецких фраз, хотя у него вошло в привычку иногда произносить W как V. Во время нашего японского путешествия Фредди заучил всего два японских слова — «домо»[35] и «муси-муси»[36]. Он постоянно радостно повторял их на каждом шагу, хотя понятия не имел, что они означали — ему просто понравилось их звучание.

Нашей следующей остановкой в этом путешествии была Осака, где мы зашли в универмаг, о котором Фредди все уши мне прожужжал с тех пор, как мы покинули Гарден Лодж. Почти полностью построенный под землей, он даже пересекался со станцией метро. Там продавали всякую всячину, но, хотя мы обошли каждый квадратный метр этого магазина, Фредди не купил ни одной вещицы. Он целенаправленно вел меня в один отдел, чтобы кое-что показать: большой бассейн с карпами кои. Фредди просто млел от них, и я понимал почему. Эти рыбки великолепны.

Вернувшись в Токио тем же вечером на поезде-пуле, мы сели за просмотр новостей по телевизору. Вдруг Фредди замолчал. В тот день сообщили о том, что пути, по которым следовал поезд, находятся в аварийном состоянии. Фредди всегда старался избегать любой опасности. Если бы он знал об этом заранее, то отменил бы поездку или настоял на выборе другого транспорта.

Еще одной страстью Фредди был тонкий антикварный фарфор. До него дошли слухи о некоем человеке из Тибы, который владел музеем с бесценными экспонатами. Фредди попросил Мису организовать им личную встречу. Музей находился в добрых двух часах езды от Токио. В лобби нас, как всегда, ожидали несколько терпеливых фанатов с подарочками для Фредди. Мы немного пообщались с ними и покинули отель.

Фредди ненавидел долгие поездки на машине и вскоре заскучал. Вдруг он заметил вывеску «Макдоналдс».

— Я бы съел гамбургер, — сказал он, и мы развернули машину, направившись за роял-чизбургерами с картофелем фри.

Добравшись до музея, мы увидели там все тех же фанатов из отеля.

— Как, черт возьми, им это удается? — удивился Фредди и отправился с ними поговорить.

Встреча в музее началась с ритуальной чайной церемонии, после которой владелец показал нам свою коллекцию фарфора. Музей был забит керамикой всех цветов и размеров, от крошечных, хрупких пиал до гигантских ваз высотой в два человеческих роста. Даже Фредди признал, что они слишком большие для транспортировки к нему домой. Кроме фарфора в музее хранились гравюры и редкие произведения японского искусства. Там была и прославленная лакированная антикварная мебель, и даже вешалка со старинными кимоно, похожая на маленькую, изящную раму кровати, поставленную вертикально.