Мерило истины

— А отчество — Морисович. Самое, кстати, карельское отчество…

— А куда его, Гуманоида, после обеда дернули? Сказали, в наряд…

— А мне кажется, не в наряд, — глубокомысленно изрек Женя, мысли которого потекли по привычному «сериальному» руслу. — Мне кажется, им наши спецслужбы заинтересовались. Теперь его в особое подразделение переведут, где такие же… с уникальными способностями служат — в подразделение по борьбе с паранормальным противником.

— А есть такое подразделение? — раскрыл рот Петухов.

— А ты чё думаешь, нет? В каждой стране, при органах государственной безопасности обязательно должно быть… Паранормальные явления имеются? Факт. Значит, есть люди, которые могут, ну, заставить эти явления работать на пользу своего государства. И на вред — всем другим государствам. Ты чего?! Столько фильмов об этом снято. Вот хоть «Секретные материалы». Помните третий сезон, шестнадцатую серию? Вот!

— То фильмы… — снова влез Шапкин.

— А дыма без огня не бывает!

Рядовой Шапкин, вероятно, хотел опровергнуть и этот довод, но тут в туалет вошел Саня Гусь, следом за Гусем — Мазур. Если утром после ночной драки эти парни (равно как и остальные старослужащие) выглядели немного растерянно, будто в свете нового дня и последних событий сомневались, как именно повести себя дальше, то сейчас оба дедушки смотрелись вполне уверенно и бодро.

Увидев Гуся, Шапкин непроизвольно схватился за свои уши — вероятно, у него выработался такой условный рефлекс. Остальные новобранцы выжидающе притихли. А Женя Сомик, втянув голову в пухлые плечи, быстро-быстро забегал глазами вокруг, словно в поисках возможных путей отступления.

— Что у нас тут за толковище? — весело ухмыльнулся Гусь. — Базарите, пацаны, за то, как дедушек обломали, а?

— Не… — протянул Петухов, отступив и отдавив кому-то ноги. — Чего базарить-то? Разобрались же, все нормально, все по понятиям…

— Ни у кого никаких претензий, — быстро добавил Шапкин, боязливо следя за движениями рядового Гусева.

— Ну, у вас, может быть, и нет, — сказал Гусь, — а у нас остались. Разобрались-то не со всеми… Не со всеми, говорю, разборки закончились! О-о!.. — выцепив взглядом в группе новобранцев Женю Сомика, широко улыбнулся он, точно только сейчас его заметил. — Кого я вижу! Привет, сучонок… Братва! — обратился Саня снова ко всем. — Я вас что-то не понимаю. Вроде бы вы нормальными пацанами нам показались…

Он взял паузу, в течение которой послышались несколько голосов, спешащих подтвердить, что они пацаны действительно нормальные и никакие другие.

— А если нормальные, почему тогда с падлой общаетесь, а? — поставил вопрос ребром Гусев. — Неясно, что ли, что это за тухлый тип? Ты, стукачилло! — гавкнул он на Сомика, вокруг которого моментально образовалось пустое пространство. — Ты, сука, вообще поляны не сечешь? У тебя в башке отложилось, что ты натворил?!

— Я ничего не натворил! — взвизгнул Сомик и, сразу начав задыхаться от режущего грудь волнения, принялся объяснять: — Я пацанам уже все рассказал, как было! Я не стучал! Я не стучал! Я… когда все началось, выбежал из казармы… Потому что в туалет захотел.

— Дальняк у нас не на дворе, как в твоей сраной деревне, — пискляво заметил Мазур, отодвинувшись к двери — надо думать, чтобы пресечь возможные попытки Жени снова улизнуть. — А в помещении. Что, к цивилизации до сих пор не привык?

— Я… знаю, что в помещении. Просто… в туалете кто-то был… И я… Ну, не пошел туда.

— И кто там, интересно, был? — спросил Мазур.

— Мансур, — ответил за Сомика Саня Гусь. — Кроме него, больше некому. Если этот сучонок не врет, конечно…

— Я не вру! И я не это… не сучонок. Да, Мансур там был! И я… я…

— Забоялся он, — басом сказал Петухов, — понятно же… И прыснул на улицу.

— А ты бы не испугался? — тоненько огрызнулся Женя. — И кто бы из вас не испугался? Он вон какой!

— Хорош тянуть! — рявкнул опять рядовой Гусев. — Давай закругляй скорее свою историю!

— Выбежал я на улицу, — послушно затараторил Сомик. — А прямо мне навстречу старший лейтенант Бородин. Я спрятаться хотел, даже пригнулся, да он меня уже увидел. Как схватил за руку! «Ты чего тут ныкаешься?» — говорит. А я молчу! Вот честное слово — я молчал, ничего не говорил ему! — натолкнувшись на ключевой момент в своем повествовании, Женя даже, кажется, осмелел. По крайней мере, он расправил плечи, и щеки его, до того синевато-белые, как разбавленное молоко, зарозовели. — Вот клянусь, чем угодно… сердцем матери клянусь — я ему ничего не говорил! Он сам меня потащил в казарму. Тащил и говорил: «Сейчас разберемся…» Ну, а дальше вы знаете… Почему же я получаюсь стукач? Я ведь не доносил? Не доносил. Так… само собой получилось.

Мазур вопросительно глянул на Гуся. Тот неопределенно хмыкнул.

— Не, так-то выходит, Женек не стукач, — несмело высказался кто-то невидимый из-за спины такого же, как и он, новобранца.