Мэри Роуз

Он взял девочку за руку и осторожно провел ее ладонью по гладкой поверхности – и она не загнала себе занозу. Они пробрались в док в начале лета. Побоям, которые им предстояло получить, не под силу было удержать детей.

– Чувствуешь? Благодаря этому они становятся обтекаемыми, и получается, что их можно нагружать гораздо больше, поскольку сила переходит от одного края к другому. – Фенелла кивала и вместе с ним гладила борт пока что лишь наполовину обшитой каракки.

– Кроме того, можно врезать орудийные порты, вообще все отверстия, которые нужны, – если ты, конечно, в этом понимаешь.

– А ты в этом понимаешь, верно?

– Нет, – ответил мальчик. – Пока нет. Но думаю, что я один из тех людей, кто может этому научиться.

Она подняла руку и слегка коснулась его лица. В глазах Энтони складывалась мозаика из золотисто-коричневых искр, вспыхивавших всякий раз, когда он заговаривал о кораблях.

Она повернула голову и посмотрела на такелаж готовой каракки. Сейчас бушприты были пусты, но уже совсем скоро на них будут развеваться паруса, безжалостно натягивая канаты. Фенелла пожалела, что в этот момент не стоит рядом с Энтони и не может видеть его глаза. Задумалась на миг, не привлечь ли к себе внимание, но мальчик был настолько погружен в созерцание своей «Мэри Роуз», что не удостоил бы ее ни единым взглядом. Сильвестр вел себя так же, он стоял в стороне, давая Энтони возможность насладиться своим счастьем. Время от времени он пытался отвлечь на себя внимание Ральфа, но вел себя слишком робко, и поэтому у него ничего не получалось. Зрители зааплодировали, и оратор ушел с импровизированной трибуны. Волынщики, одновременно бившие в свои племенные барабаны, играли мелодию, манившую вдаль, к подвигам.

– Поймай этого ребенка, девушка, – услышала Фенелла голос отца. – Иначе за что я тебе плачу?

И прежде чем Фенелла успела увернуться, Дина схватила ее и оттащила от мальчиков.

– А теперь ты будешь стоять рядом со мной, юная леди. Ты же не какая-нибудь портовая сикуха! – И она безжалостно потащила Фенеллу на край толпы. Оттуда девочка уже не видела корабль, зато отлично видела Энтони и двух других мальчишек.

Ральф воспользовался суматохой, чтобы толкнуть Энтони всем своим весом. Энтони вцепился в сваю, но молниеносно выпрямился и обернулся. Ральф вскрикнул и закрыл руками лицо, словно брат ударил его, хотя тот и пальцем к нему не прикоснулся.

– Клянусь святым Николаем! – раздался чей-то голос. – Неужели никто не может усмирить этого грубияна? – Мортимер Флетчер пулей вылетел из толпы и отвесил Энтони две звонкие оплеухи. Обиженно вскинулся Сильвестр.

– Нет! – сдавленно пискнул он, но его протеста никто не услышал. – Энтони ведь ничего не сделал.

– Оставь его, Мортимер. – Рядом с ними возник Джеймс Саттон, отец Сильвестра, ослепительно красивый, с белыми волосами и почти золотистой кожей, самый добрый человек во всем мире. Он вышел вперед и поднял руку, словно пытаясь защитить лицо Энтони от дальнейших ударов. – Не стоит обижать мальчика у всех на глазах из-за маленькой ссоры.

Мортимер Флетчер, судя по его виду, с удовольствием удавил бы Джеймса Саттона, но все же проглотил ругань и побрел обратно, на свое место. Энтони неподвижно стоял у сваи, бросая сердитые взгляды на Сильвестра. Как только отец и Джеймс Саттон отошли, он снова обернулся к «Мэри Роуз».

Фенелле очень хотелось крикнуть ему, что он герой, а Ральф – пустой свиной пузырь, но за это ей достался бы такой же сердитый взгляд, как Сильвестру. Энтони не нуждался ни в сочувствии, ни в восхищении. Ему нужен был корабль – и ничего больше.

Прошло совсем немного времени, и Ральфу захотелось чего-то еще. Он снова подошел к брату и что-то прошептал ему на ухо. Фенелла стояла слишком далеко, чтобы услышать его слова, но она прекрасно знала, какой яд может источать этот мальчишка.

– Ты что, на ногах стоять не можешь, калека? Не можешь без сваи, чтобы не плюхнуться в эту жижу?

Эти слова ранили Энтони в самое больное, самое чувствительное место, и Фенелла прекрасно знала, почему Ральф так поступает: потому что на самом деле не он, а Энтони был настолько одарен, что удивлял мастеров из Португалии и Генуи. Ральф мучился от зависти и наказывал брата, потому что у Энтони было то, чего у него не будет никогда: таланта.

Энтони стоял спокойно, устремив взгляд на «Мэри Роуз».

– Повезло Флетчеру со старшим, – услышала Фенелла слова одного из дежурных по верфи. – А младший – сущее проклятие. Видишь, как зачарованно он таращится на этот корабль? В этом есть что-то дьявольское, ты не находишь?

– Он одержим кораблем, – ответил его сосед. – И во взгляде у него злоба.

Фенелла стала молиться, чтобы эти жестокие слова не достигли ушей Энтони. Однажды он построит корабль, какого никогда не видел свет, и обойдет на нем весь мир. Он будет стоять впереди, на самом бушприте, и корабль покинет гавань, чтобы уйти прочь от Ральфа, прочь от отца, прочь от всего, что причиняло ему боль и не давало развиваться.