Мери Поппинс

На Лужайке стоял такой шум и крик, что ребята сразу поняли это. Львы и Леопарды, Верблюды и Бобры, Антилопы и Журавли и многое множество других зверей и птиц пели и орали во всё горло, образовав кольцо вокруг Мэри Поппинс. И вот громадный Хоровод двинулся по кругу; танцоры кто во что горазд распевали Дикую песню Джунглей, раскачиваясь и поминутно меняясь местами и партнёрами.

Чей-то тоненький-тоненький, писклявый голосок прорезался сквозь шум и гам:

О Мэри, Мэри-и,
Всех лучше в мире!

И ребята увидели Пингвина, который нёсся в танце, размахивая своими коротенькими крыльями и весело распевая эту странную песню. Он тоже заметил ребят и, поклонившись Кобре, крикнул:

— Получилось! Слышали, как я пою? Конечно, это не безупречно — «В мире» не совсем точная рифма к «Мэри», но ничего, годится! Сойдёт! — И он, подпрыгнув, подхватил под лапу Леопарда.

Кобра молчала. Джейн и Майкл тоже молча любовались танцем. Но когда их приятель Лев пронёсся мимо и наклонился, чтобы предложить лапу Фазану, Джейн робко попыталась выразить свои чувства словами.

— Я думала, сударыня… — И она запнулась, сконфузившись.

— Говори, дитя моё, — сказала Кобра. — Что ты думала?

— Ну, что львы, и птицы, и тигры, и маленькие животные — все… — Джейн снова запнулась.

Кобра пришла ей на помощь:

— Ты думала, что все они — враги, что Лев должен обязательно съесть Антилопу, а Тигр — Зайца, раз они встретились?

Джейн, покраснев, кивнула.

— Что ж, в общем, ты права. Отчасти так. Но — не в День Рождения, — сказала Кобра. — Сегодня слабые не боятся сильных, большие защищают малых. Даже я, — Кобра сделала паузу и, казалось, глубоко задумалась, — даже я могу сегодня встретиться с Диким Гусём и не подумать об обеде. Такой это день. И, возможно, — продолжала она, молниеносно облизываясь своим страшным раздвоенным языком, — возможно, что есть и быть съеденным — в конце концов, одно и то же. Моя мудрость говорит мне, что это так. Вспомни: ведь все — и вы в городах, и мы в джунглях — сделаны из одного и того же вещества. Из того же материала — и дерево над нами, и камень под нами; зверь, птица, звезда — все мы одно и идём к одной цели. Помни это, дитя, когда ты уже не будешь помнить обо мне.

— Как же это дерево может быть камнем? Я — не птица! Джейн — не тигр! — упрямо сказал Майкл.

— Ты думаешь? — переспросила Кобра. — Погляди! — И она кивнула головой в сторону Большого Хоровода.

Звери и птицы, тесной толпой окружившие Мэри Поппинс, раскачивались взад и вперёд все вместе, как единое целое; сама Мэри тоже покачивалась из стороны в сторону. В едином ритме раскачивалась вся огромная толпа, как маятник гигантских часов. Даже деревья то сгибались, то выпрямлялись в ритме танца, и луна в небесах покачивалась, словно корабль на волнах…

— Зверь и птица, звезда и камень — все мы одно, все одно… — бормотала Кобра, опустив свой клобук и тоже раскачиваясь. — Змея и ребёнок, камень и звезда — все мы одно…

Всё тише становилось её шипение. Замирали, слабели, отдалялись крики танцующих животных. Прислушиваясь, Джейн и Майкл тоже незаметно стали раскачиваться. Или это кто-то качал их?

Мягкий, слабый свет упал на их лица.

— Спят и видят сны, — шёпотом произнёс чей-то голос.

Кто это — Королевская Кобра или мама, которая, как обычно, зашла в детскую, чтобы получше их укрыть на ночь?

— И прекрасно! Пусть спят.

Чей это был бас — Бурого Медведя или мистера Бэнкса?

Джейн и Майкл качались… качались… Они не знали… Не знали…

*

— Какой мне сегодня странный сон приснился! — сказала Джейн за завтраком, посыпая сахаром кашу. — Мне снилось, как будто мы были в Зоопарке, и у Мэри Поплине был день рождения, и вместо зверей в клетках сидели люди, а все звери были на воле…

— Это же мой сон! Он мне приснился! — сказал Майкл с удивлением.

— Не могло же нам присниться одно и то же! — сказала Джейн. — А ты не ошибся? Ты видел, например, Льва с завитой гривой, и Тюленя, который хотел…

— … чтобы мы нырнули за апельсинной коркой? — перебил её Майкл. — Конечно, помню! И ребят в клетке, и Пингвина, который не мог сочинить стишок, и Королевскую Кобру.

— Тогда, значит, это был не сон! — сказала Джейн торжественно. — Значит, это всё правда! И тогда…

Она несмело оглянулась на Мэри Поппинс, которая кипятила молоко.

— Мэри Поппинс, — сказала Джейн, — могли мы с Майклом видеть один и тот же сон?

— Тоже мне сновидцы! — фыркнула Мэри Поппинс. — Ешьте кашу, будьте любезны! Иначе не получите гренков с маслом!

Но Джейн не сдавалась. Она должна была узнать.

— Мэри Поппинс, — сказала она, глядя на неё в упор, — вы были в Зоопарке вчера ночью?

Мэри Поппинс широко открыла рот.

— В Зоопарке? Ночью? Я — в Зоопарке? Я, воспитанная девица, которая знает, что полагается, а что — нет?

— Нет, вы были там или нет? — настаивала Джейн.

— Конечно, нет! Что это тебе в голову взбрело! — сказала Мэри Поппинс. — Доедай, будь добра, кашу и не болтай глупостей!

Джейн подлила в кашу молока.

— Ну, видно, всё-таки это был сон, — сказала она грустно.

Но Майкл, разинув рот, таращил глаза на Мэри Поппинс, которая поджаривала гренки.