Мерецков

Воздавая должное славным и отважным бойцам и командирам, покрывшим себя славой в боях с фашистскими захватчиками, Государственный Комитет Обороны предупреждает вместе с тем, что он будет и впредь железной рукой пресекать всякое проявление трусости и неорганизованности в рядах Красной армии, помятуя, что железная дисциплина в Красной армии является важнейшим условием победы над врагом.

Государственный Комитет Обороны требует от командиров и политработников всех степеней, чтобы они систематически укрепляли в рядах Красной армии дух дисциплины и организованности, чтобы они личным примером храбрости и отваги вдохновляли бойцов на великие подвиги, чтобы они не давали паникерам, трусам и дезорганизаторам порочить великое знамя Красной армии и расправлялись с ними, как с нарушителями присяги и изменниками Родины.

Председатель Государственного Комитета Обороны

И. Сталин».

* * *

В июле 1941 года Верховный суд СССР во исполнение этого постановления ГКО СССР судил Павлова и генералов его округа [1]. В ходе судебного следствия председатель суда В.В. Ульрих спрашивал Павлова:

«Ульрих. В показаниях от 21 июля 1941 года вы говорите: "Поддерживая все время с Мерецковым постоянную связь, последний в неоднократных беседах со мной систематически высказывал свои пораженческие настроения, указывая неизбежность поражения Красной армии в предстоящей войне с немцами. С момента начала военных действий Германии на Западе Мерецков говорил, что сейчас немцам не до нас, но в случае нападения их на Советский Союз и победы германской армии хуже нам от этого не будет". Такой разговор у вас с Мерецковым был?

Павлов. Да, такой разговор происходил у меня с ним в январе месяце 1940 года в Райволе.

Ульрих. Кому это "нам хуже не будет"?

Павлов. Я понял его, что мне и ему.

Ульрих. Вы соглашались с ним?

Павлов. Я не возражал ему, так как этот разговор происходил во время выпивки. В этом я виноват.

Ульрих. На предварительном следствии вы дали такие показания: "Для того чтобы обмануть партию и правительство, мне известно точно, что генеральным штабом (в тот период начальником Генштаба РККА был К.А. Мерецков. — Н. В.)план заказов на военное время по танкам, автомобилям и тракторам был завышен раз в десять.

Генеральный штаб обосновывал это завышение наличием мощностей, в то время как фактически мощности, которые могла бы дать промышленность, были значительно ниже… Этим планом Мерецков имел намерение на военное время запутать все расчеты по поставкам в армию танков, тракторов и автомобилей". Эти показания вы подтверждаете?

Павлов. В основном, да. Такой план был. В нем была написана такая чушь. На основании этого я и пришел к выводу, что план заказов на военное время был составлен с целью обмана партии и правительства…»

В заключительном слове Павлов отказался от «признательных» показаний о своем участии в антисоветском военном заговоре, пояснив, что дал их, будучи в невменяемом состоянии [2].

«Заговорщиков» в ходе следствия жестокими избиениями нередко доводили до невменяемого состояния. Так, на допросе 27 июня 1941 года Штерн, не выдержав пыток, показал, что с 1931 года являлся участником военно-заговорщической организации и агентом немецкой разведки, однако в конце протокола допроса, куда были занесены эти показания, собственноручно дописал: «Все вышеизложенное я действительно показывал на допросе, но все это не соответствует действительности и мною надумано, т. к. никогда в действительности врагом, шпионом и заговорщиком я не был».

Мучительные пытки применялись в ходе следствия к Локтионову. Он обращался к руководству страны:

«…Я подвергаюсь огромным физическим и моральным испытаниям… У меня стынет кровь в жилах. Умереть, зная, что ты не был врагом, меня приводит в отчаяние… Я пишу последние слова — крик моей души; дайте умереть честной смертью в труде за интересы моей Родины — Советского Союза. Умоляю свое правительство — спасите жизнь. Я не виновен в измене Родине. Бывший ген[ерал]-полковник Локтионов».

«Преступная антисоветская группа» военных была выявлена за несколько дней до начала Великой Отечественной войны. Но руководство НКВД — НКГБ выдавало ее за давно созданную и глубоко законспирированную организацию. Нити к ней, убеждал Берия Сталина, тянутся с 1937—1938 годов.

Мерецкову в качестве причины ареста прямо инкриминировалась «преступная связь» с бывшим командующим Белорусским военным округом Уборевичем. На него до ареста имелись показания свыше сорока свидетелей, что он является участником военного заговора. В качестве свидетелей фигурировало несколько военнослужащих, чьи заявления датированы 1937—1938 годами.

В 1937 году был необоснованно арестован редактор газеты «Красная звезда» армейский комиссар 2-го ранга М.М. Ланда. На допросах в НКВД в результате истязаний он оговорил себя и еще 90 руководящих работников Красной армии, которые якобы были участниками военного заговора. В числе заговорщиков Ланда назвал и заместителя начальника Генштаба РККА Мерецкова.