Мера зверь: Прорыв

Губа с Тружей заржали еще сильнее, а потом десятник, утирая слезы, все же продолжил:

— Бобры рассказывают, что их предок попросил убежища, и Великий Бобр спрятал того в своей пасти на целую ночь, — тут Губа сделал паузу, и многозначительно добавил, — Так говорят Бобры.

Тружа снова прыснул, и мне тоже было сложно сохранять серьезное выражение лица. Так бывает, когда кто-то рассказывает анекдот, и толком сказать ничего не может, а уже смешно.

— Но мы-то знаем, где прятался их первый предок, — Губа неожиданно серьезно закивал головой, — Великий Бобр сам не знал, что у него… — и десятник не удержался, сорвался в хохот, — …у него! А-ха-ха! Зудело у него там… Всю ночь, представляешь?!

Я тоже рассмеялся до слез, представляя, где зудело у Бобра, и оглядывая пещеру. Да, не красит доблестного рыцаря такая честь — оказаться в заднице у дракона.

— Ладно, дежурим по очереди, — кивнул я, — На заре поднимаемся на вершину.

— Главное, чтоб девка твоя жива была.

Я усмехнулся. В этом мне даже сомневаться не приходилось. Талисман на груди чётко подсказывал мне, что все ещё живы. И Хильда, и рыжая Кицунэ.

— Об этом даже не задумывайся, — сказал я, потирая в пальцах скрутку волос.

Сначала мне казалось странным, но я давно привык, что даже Рычок отзывался так, будто где-то просто ждет меня…

Глава 20. Пустота

На рассвете мы вступили на великую гору. Сначала подъем ничем не отличался от десятков других склонов, по которым мы шли до этого, а вот потом…

— Не нравится мне это место, — Губа крутил головой и часто с сомнением оглядывался назад.

Тружа снял повязку с глаза и жмурился, но уже смотрел им.

— Это как… Даже не знаю, мастер, — Пчелёныш пожал плечами, — Как возле Долины Тысячи Ручьев у нас в Шмелином Лесу.

— Точно, — кивнул Губа, — Туда только подходишь, и сразу чуешь, что лучше не соваться дальше.

Я с интересом глянул на них.

— Что за долина такая?

— Ты же был там, Белый.

На мое удивленное лицо последовал ответ:

— Ну, опарыши медовые! Ты же яйцо у духов леса оттуда стащил.

Теперь я понял, о чем они говорили. Да, место, где строили свое гнездо шершни, сквозило опасностью, но здесь я этого не ощущал. Зато чувствовал другое — некий душевный подъем, будто горы мог свернуть.

И чем выше поднимались, тем острее было это чувство. Словно что-то звало меня наверх…

— Стой, — сказал я и присел на камень. Следовало успокоиться и взять себя в руки.

Хватит уже ходить по чужой указке, пора думать своей головой.

Я выпустил наружу все стихии, пытаясь прощупать все вокруг. Ничего, только камни, камни, камни…

Впрочем, когда я рискнул залезть чуть поглубже, где-то в толще мне отозвался ярким сиянием аурит. Я только пожал плечами — странно, что сюда не отправили толпы рабов добывать бесценный металл.

А, впрочем, когда я ощутил движение породы чуть в стороне, понял, что в некоторые места действительно лучше не соваться.

Я вскочил и, приставив палец к губам, ломанулся к ближайшим крупным валунам в поисках укрытия. Губа с Тружей, вытаращив глаза, кинулись за мной и плюхнулись рядом.

— Тихо, — прошипел я, чувствуя, как начинается землетрясение.

Через некоторое время показалось, что сверху движется земля. Грохот, пыль, перекатывающиеся обломки. Выглядело это, будто начался обвал, только груда камней не вниз катилась, а вбок по склону, нарушая законы физики.

Огромная змея, даже не знаю, сколько десятков метров в обхвате, ползла по склону. Её тело от веса глубоко погружалось в твердый грунт, превращая в крошево валуны и скалы. Да уж, на самой большой горе и животные под стать — меру этого животного я смотреть не рискнул.

Отколотые куски скал скатывались вниз, и нам оставалось только благодарить Небо, что они пролетали мимо. Один такой обломок мог спокойно раздавить наше укрытие.

— Храни нас Небо, храни нас Небо… — расслышал наконец я шепот Тружи, когда земля перестала трястись и грохот удалился.

— Охренеть, что за монстр такой? — Губа вытаращился на меня, — Как с ним сражаться-то?

Я хмыкнул:

— Техника Скорпионов говорит, что есть один прием…

— Какой?

После такого зрелища меня тянуло на глупые шутки. Хотелось остро почувствовать себя живым.

— «Сверкающие пятки», — я улыбнулся, и Губа хлопнул меня по плечу:

— Белый, ну, хохмач!

Переждав пару минут, мы вышли из укрытия и двинулись дальше. От змеи-колосса остался огромный ров, который нам пришлось преодолевать. Если бы кто пустил по нему воду, получилась бы настоящая река.

***

Сколько мы не поднимались, вершина будто бы и не приближалась. Оглядываясь назад, на горный массив, мы уже смотрели сверху на большинство соседних пиков. Все же, высота той горы, на которую мы пытались взойти, внушала уважение.

Вскоре вокруг стало холодно, и мы двигались уже по снежному покрову. На этой вышине дул пронизывающий ветер, он подхватывал снег комьями и бросал в глаза. Иногда перемета открывали голый скользкий лед, такой твердый, что даже копьем не могло зацепиться за него.

Мы уже час бороздили глубокий снег, когда я что-то почуял сбоку. Ветер давно прекратился, весь блестел искрил от яркого солнца.

— Ты чего, Белый?